Поцелуй Валькирии - [53]
Вместо Турина Кен полетел в Стокгольм, к Густаву. Он заметил слежку, но не мог рассказать наследнику то, что знал, и просто советовал увеличить охрану и подобрал телохранителей.
Мог ли японский ребенок оказаться в шведской королевской семье случайно? Ребенок, который умеет бесшумно передвигаться и убивать нажатием пальца. Не странно ли, что после десятка лет на чужбине он легко отыскал в разрушенном Токио свою сестру, наладил связи с человеком-горой и получает более чем конфиденциальные поручения? Что, встретив Адель в Иерусалиме, быстро разузнал ее настоящую фамилию? Его вырастили для шпионажа. И он прекрасно знает, что такое долг. У Кена тоже не было детства. Он до сих пор играет «в машинки», играет по-своему, отказываясь от привычных для него методов постижения секретов. Это испортило бы ему удовольствие. Он слишком хорошо знает, что такое шпионаж. Слишком хорошо.
Она забыла сказать Эрику, вспомнила Адель. В кулоне она всегда держала снотворное. И принц Евгений не погибнет от ее руки.
Яхта. На полосатом капковом[39] матраце спит Рой, и она копается в стенном шкафу, среди тельняшек, непромоканцев, откидывает за ненужностью зюйдвестку[40]. На тело Роя натягивает женское платье, а на голову — свой темный парик, что комочком уместился в декоративной сумочке. По обиженно надутым губам проводит помадой. Вот новость для журналистов, веселящихся палубой выше! Сын славного генерала — трансвестит! Но следует подстраховаться. В кладовке, занятой свернутой надувной лодкой, водолазными костюмами, снаряжением приготовили коробочки петард — осталось устроить маленький фейерверк. Ба-бах!
Под дулом пистолета она стоит на набережной, игрушечным взрывом выбило стекло иллюминатора, и внутри дымит и мерцает. На яхте царит паника, и узкоглазому официанту лучше убраться восвояси. Адель не желала, чтобы ему снились кошмары. После дня рождения Рой Макартур стал избегать общения с прежними друзьями и бесцельно колесит по свету — Эду за ним не угнаться.
Где-то рядом Адель услышала голос, появилась Кристина, бледная и худая. Адель узнала ее, смотрела на ее плоский живот и думала о жестокой фотографии, присланной неделю назад. Отвернулась. Неужели опять? Неужели опять она приносит с собой смерть? И ей захотелось кричать.
Зачем женщины, рожая, кричат? От этого что-то изменится? Боль — месть тела душе. Наконец оно властвует сознанием! Человеческое оставляет тебя. В безумии и одиночестве.
— Тужься! — слабым голосом требует Кристина. — Сильнее! Давай!
Откуда-то из недр Адель вырывается звериный рык. Что это? — потрясена спрятавшаяся душа. Клич победителя?
— Молодец! Все.
Краем зрения Адель наблюдает, как уносят что-то выпавшее из нее. Она стягивает через голову окровавленный сарафан — ее живот белый и плоский. Сколько времени она лежала так с открытыми глазами, закутавшись в колючее шерстяное одеяло, не чувствуя тела, не зная ни одной мысли, в пустоте? Она обнаружила себя в больнице. Перед тем, как проститься, Кристина сунула ей за щеку таблетку.
— От лактации.
Кристина серьезна, все у нее получается на редкость правильно и логично, отрешенно реагировала Адель. От лактации. От лактации.
— Ты должна все понять, — продолжает принцесса твердо. — Эти несколько страшных часов перед родами… У ребеночка не выдержало сердце, он же недоношенный совсем.
Отказало сердечко…
Кристина прекрасно держит себя в руках. И Кен любит ее. Может быть, теперь у них что-то получится. Но…
— Вам далеко до мастерства актеров Кабуки, — Адель послушно проглотила таблетку. От лактации. И закрыла глаза. Пусть остаются в своей сказке, среди королевичей и принцесс, в замках и дворцах, обладая чудесными вещами и дружа с волшебниками.
Когда она проснулась, Кен был рядом. Спертый воздух палаты был ароматизирован тлеющими можжевеловыми палочками. Адель не открывала глаз, но о ее пробуждении Кен уже знал. По изменившемуся ритму ее слабого дыхания. Еще минуту он молча держал ее руку, и Адель пожала ее.
23
Fehu — владения.
Этот знак призывает изучить суть приобретения и выигрыша. Внимательно приглядитесь — заключается ли ваше благополучие в богатстве и собственности или во владении самим собой и укреплении воли?
«Mitsouko» — «Тайна» в переводе с японского. Синди благоухала, в аромате Жака Герлена переплелись таинственное эхо жасмина, розы, персика, оттенки амбры, волнующих специй и дубового мха. Маленький комплимент не заметили. Хитрость не удалась.
Синди вышла из стеклянных дверей нью-йоркского офиса «Мицубиси Моторс Корпорейшн», где так и не смогла встретиться с руководителем построенного в Америке очередного японского завода. Кендзи Яширо некогда общаться с журналистами. Конечно! В его намерениях — захват автомобильного рынка США. А в уме Синди зрел план будущей статьи.
Четверть века назад Япония захлебывалась послевоенной разрухой, теперь — на каждом углу их корпорации. Правительство и Конгресс стонут — японцы активно скупают американские промышленные фирмы. Неужели вскоре экономика Капитолии попадет в полную зависимость от японских кейрутсу?
Десять лет назад на американские прилавки хлынул поток дешевых и качественных товаров из Японии, и президенту Кеннеди пришлось призвать свой народ покупать отечественное: «Be American — buy American». Теперь даже официальные государственные лица после отставки регистрируются как агенты японских корпораций, среди них помощники президента и сенаторы. Японцы поддерживают кандидатов в предвыборных компаниях! Что это? США проиграла экономическую войну?
