Поцелуй шипов - [31]

— Я не хочу сейчас возвращаться. Тем более, только с одним полотенцем вокруг талии, — пояснила я, что остаюсь с ним. Но Тильманн выкопал старый, зелёный, армейский спальный мешок из заднего угла парильни и разложил его рядом с камнями. Мешок был довольно больших размеров, но всё же, не настолько большой, что в него можно было бы лечь вдвоём, на уместном расстояние для платонических друзей. Второго спального мешка не имелось. Посапывая, я стояла на коленях в шалаше и смотрела на то, как Тильманн открывает замок-молнию и залезает под греющие волокна. Это был невероятно уродливый, спальный мешок, но самое божественное ложе, которое я могла себе представить в этот момент. И так как Тильманн, не закрыл замок-молнию или даже попытался отослать меня домой, я отказалась от размышлений на тему об уместной дистанции и дрожа, залезла рядом с ним во внутрь. Наши руки коснулись друг друга, когда мы, в одно и тоже время, схватились за замок. Я предоставила Тильманну возможность застегнуть его.

То, что мы здесь делали, было якобы лучшим способом, чтобы не замёрзнуть. Об этом я читала в одном из журналов, рассказывающих о выживании, которые папа любил просматривать, во время наших негостеприимных отпусков на дальнем севере. Нужно лечь вдвоём в спальный мешок. Голыми. Я всегда представляла себе, что это очень романтично. Всё же, я была рада, что обмоталась полотенцем, прежде чем потерплю неудачу, втиснусь рядом с Тильманном в этот шуршащий презерватив для всего тела, не прикоснувшись к нему. Для этого, мы были недостаточно тощими. Я решила, по необходимости, занять позицию ложек. С тихим рычанием, которое я истолковала как чувство удовлетворения, Тильманн обнял своей левой рукой мои плечи. Я чувствовала себя великолепно упакованной, так прекрасно, что осмелилась прижать мои ледяные ступни, к его тёплым голеням. Веки отяжелели, словно свинец. Мягкое покалывание кожи на голове подсказало, что волосы начали высыхать.

— Хммм, — вздохнула я, сама, не желая этого, и в тоже момент начала молиться, чтобы Тильманну это «хммм», не попало не в то горло. Это не приглашающее «хммм» и тем более не сладострастное, а «сейчас я засну хммм». Мне вряд ли нравится что-то больше, чем уверенность, что в следующие секунды я впаду в сон. Расслабляющий сон, а не беспокойное ворочание, во время которого, всё ещё образовывалось достаточно мыслей, чтобы сделать отдых обманчивым. Нет, сейчас я буду спать, как ребёнок. Надеюсь Тильманн тоже. Ему сон нужен намного более срочно, чем мне.

— Извини, — пробормотал он, спустя несколько вдохов. Я уже настолько вырубилась, что мне понадобилось несколько попыток, чтобы ответить. Снова и снова, слова ускользали, когда я хотела ухватиться за них. В какой-то момент, мой язык послушался.

— Не страшно, — сказал я заплетающимся языком. Я очень даже хорошо заметила небольшую выпуклость, которая со своенравным натиском, прижималась к моей заднице, но не придала ей слишком большого значения. Как сказал Колин летом? «Позиция ложек. Опасные ключевые сигналы.»

Внезапно я подумала, что чувствую его рядом с нами. Он смотрел, как мы спим, прижавшись друг к другу, очень интимно. Ему нравилось то, что он видел. Позволил нам это, без ревности и неприязни, потому что никто не знал лучше, чем он, что только его, я… только его… Прежде, чем смогла закончить мысль, я заснула.

Теперь, прохлада ночи, высвободила моё сознание из снов. Плечо и шея находились на открытом воздухе. Ранее, Тильманн не до конца закрыл замок-молнию. Как в замедленной съёмке, я подняла руку, протянула её назад и закрыла его. Мне ни в коем случае, нельзя вспугнуть Тильманна, для этого, его сон, слишком драгоценен. Но мне удалось закрыть спальный мешок настолько, что выглядывали лишь только наши головы. Больше всего, мне хотелось заползти в него полностью, потому что волосы всё ещё влажные, но это действительно может привести к монументальным недоразумениям.

Так что я оставалась тихо лежать и прислушивалась к тому, что рассказывает мне лес. Это не первая ночь, которую я провожу на открытом воздухе, а также не первая ночь с Тильманном. Вздыхая, я вспомнила наше бегство от Колина, когда мы наблюдали за его хищением у быков Хека, в долине Гренцбаха. Тогда ещё Тильманн страдал астмой. Я чуть не сошла с ума, когда у него, после головокружительного падения в прорость, начался приступ, а мы никак не могли найти ингаляционный препарат. Некоторое время спустя, мы поняли, что безнадёжно заблудились и только на рассвете, смогли найти дорогу назад. Наше первое совместное приключение.

Потом ещё ночь с Колином, которую мы провели рядом с его лесным детским садом. До этого во сне, он позволил мне пережить его воспоминания. Воспоминания о метаморфозе с Тессой. Вне себя от ужаса, боли и страха, я побежала в лес, искала его. И нашла на поляне, где он, с раздражающим хладнокровием, строил защитный забор, с поясом для инструментов вокруг талии и гвоздями во рту. Боб, мастер-строитель, подумала я и приглушённо захихикала. В конце концов, пришёл волк и позволил нам обоим, отведать свои мечты, чтобы Колин смог меня согреть…