Поцелуй шипов - [228]

— В последнем он не так уж и не прав. Очень сложно питаться животными мечтами. Может быть ты замечала, что я делаю это только когда они не спят… — Нет, я не замечала. Но это правда. Когда я находилась рядом, они не спали. — Я хочу дать им возможность, защитить себя. Не очень хорошая основа для насыщения. Однако то, что Анжело рассказывал тебе сказки относительно своих грабительских походов, было мне ясно.

— Почему ты тогда просто не убил его?

Колин удивлённо рассмеялся.

— Потому что не могу! Он старше меня!

— Но он… он сказал, что ты намного сильнее его и из-за того, что ты камбион, ты смог бы разорвать его на части, если бы захотел.

— Да, ещё одна красивая выдумка, чтобы переманить тебя на свою сторону. Бедный, беззащитный Анжело и злобный Колин. Я бы не смог этого сделать. Моё питание слишком уж низкосортное. А даже если бы и смог, то это тем более заставило бы тебя уйти от меня. Зло, которое во мне бушует, как только я проголодаюсь, может навредить только людям, а не Марам. Я должен быть счастлив, что Анжело не убил меня, потому что в противном случае я больше ничего не смог бы для тебя сделать. Если бы ты не показала ему себя во всём своём голом великолепии и таким образом не отвлекла от меня, то он скорее всего сделал бы это там наверху, на плато Сила, перед вашими глазами.

Я резко встала и отошла от Колина на несколько шагов, чтобы успокоиться. В таком настроении я не могла говорить с ним дальше, иначе зареву или отлуплю кого-то из-за унижения. Ложь. Ложь и ложью погоняет. Что вообще было правдой из того, что Анжело навешал мне на уши? Хотя бы что-то из всего этого соответствовало истине? Но я так же почувствовала, как то, что сказал Колин, немного облегчило мне ношу. Я тосковала не по Анжело, а по тому, что он украл у других… Ещё только сегодня утром, когда Джианна и я стояли возле грузовика с фруктами, ностальгия, без всякого предупреждения, снова охватила меня. Спусковым механизмом оказался сын торговца, который с нахальной ухмылкой на лице заигрывал с Джианной и хвастался тем, как ловко он может жонглировать апельсинами. Хотя он был немного толстоватым и маленького роста и у него были по-детски пухлые щёчки, в которых глаза почти исчезали. Он сразу же напомнил мне Анжело, и больше всего мне хотелось просто убежать. Вполне возможно, что Анжело однажды обокрал и его. Анжело был резервуаром юношеских чувств, он собрал в себе всё то, что для меня оказалось так далеко. Не спеша, я шагала по песку назад к Колину. Вдруг мой страх, что он может уйти от меня, пропал. Луис встал, отвернувшись от него, он недовольно щипал высохшие кусты.

— Анжело похитил не только молодость других, Колин, — сказала я твёрдым голосом. — Прежде всего он похитил мою молодость. Мне сегодня исполнилось девятнадцать, там меня ожидает серьёзная, взрослая жизнь, а я потратила в пустую последнее свободное лето. Оно прошло мимо меня… Я больше никогда не буду молодой, никогда не смогу быть такой, какой на самом деле должна была быть. Я хочу вернуться и сделать всё лучше, относиться к жизни легче. Быть самой собой, не притворяясь, как делала всегда раньше.

— А я хочу оставить двадцатилетний возраст позади. Это разница между нами, и она всегда останется. Я хочу стать морщинистым и седым, услышать, как хрустят мои кости. Я хочу прикасаться к тебе, когда с тобой сплю. Пусть даже иногда у меня и не встанет. Я хочу постареть. Чтобы у меня была возможность отдохнуть. И умереть.

— Значит ты всё ещё хочешь этого. — Горькая складка возле рта, которую я снова почувствовала при его окончательных словах, теперь всегда будет сопровождать меня. Это лето оставило на мене свой след.

— Да. Но я больше не буду просить тебя об этом. Это я тебе обещаю. — Колин взял мою правую руку и поцеловал ладонь, нежное, но также вежливо-дистанцированное скрепление печатью, но я не почувствовала облегчения.

— Разве вообще нет хороших сторон бессмертия? — В описаниях Анжело оно всегда было представлено мне как главный приз.

— Нет, конечно есть. Я видел помёт лошадей во всех агрегатных состояниях. Это заменяет любое образование по физике, — с сарказмом ответил Колин. Я не приняла во внимание его подшучивание.

— Это было прекрасно, ожидать будущее и больше не испытывать страха. Это было так успокаивающе. — Ещё сейчас я чувствовала это тепло, мягкую безмятежность, которая сопровождала предвкушение. — Никакого страха, ни перед болезнью, ни перед смертью.

— Но именно это и есть то, что делает тебя человеком. У тебя есть что потерять. Если нечего терять, и всё может длиться вечность, любое чувство излишне.

— Значит люди лучшие существа? — спросила я, уставившись на чёрный, кожаный браслет Колина. — Не забудь о том, что они тебе причинили.

— Никогда не забуду и да, это были люди. Но меня утешает то, что могу сказать себе: даже самый плохой, подлый человек когда-нибудь умрёт, в то время, как мне подобные, с каждым последующим годом, могут расширять радиус своей жадности, — ответил Колин. — Смерть — это то, что разделяет нас с людьми. Это милость.

— Я не знаю, что будет дальше… — Мой голос был ещё только шёпотом. — Какую жизнь мне вести? Как она будет выглядеть? Какой иметь смысл? Я ведь не могу поехать домой и сделать вид, будто всё в порядке… пойти учиться, выйти замуж и родить детей…