Поцелуй под омелой - [7]

Комок застрял в горле, когда Рейчел подумала о своих родителях. Эйден заметил это и, как мог, обнял ее.

– Дело в том, – продолжила она. – Что даже до всего этого я сомневалась. Я никогда по-настоящему не хотела переезжать в Брикстон. Я даже не очень-то хотела идти в университет. Я просто не хотела огорчать родителей. Что ж, теперь-то они точно разочаровались во мне.

Она положила обе руки на свой огромный живот, и вдруг улыбка озарила ее лицо:

– И знаешь, мне все равно. Я уверена, они передумают. Но даже если они не хотят стать частью жизни нашего малыша, то это они очень многое потеряют, а не мы. Я бы ни на что не променяла жизнь здесь с тобой.

* * *

– Хочешь сделать пряничный домик в этом году? – спросила Беа.

Рейчел посмотрела на свекровь и оглядела коттедж. Пятнадцать лет прошло с того дня. Два ребенка, мама Эйдена живет по соседству – Рейчел больше ничего не нужно было для счастья.

– Зак и Милли обожают делать его с тобой, так что он твой. Но оставь и мне что-нибудь. Ты же знаешь, что Эйден беспокоится за тебя.

– Ну ладно, – неохотно согласилась Беа, глядя в Книгу. – Вы с ним можете взять звездочки с корицей… и… рождественский кекс. И еще хлебный соус и брюссельскую капусту. Никогда ее не любила.

Рейчел приподняла бровь, давая свекрови понять, что перечисленного мало.

– Это все, Рейчел. Я всегда организовывала Рождество, и я не собираюсь складывать с себя эти обязанности только лишь потому, что я на пенсии. Мой сын может ныть и причитать сколько ему вздумается.

Рейчел посмотрела на нарисованные от руки иллюстрации к звездочкам с корицей. Если Эйден завершит свой проект вовремя, они даже, может быть, смогут испечь их вместе. Рождество в коттедже Готорн всегда было сопряжено с хаосом – шестилетний Зак не давал никому покоя, – но если все были вместе и Эйден делал перерыв в работе, то для них это был праздник из праздников.

* * *

Милли села рядом с младшим братом на заднее сиденье мини-купера своей бабушки и пристегнула ремень безопасности.

– Вам разрешают носить украшения в школу, Милз? – с подозрением спросила Рейчел, оглядываясь на дочь с водительского сиденья. В ушах Милли на фоне ее темных крашеных волос сияли огромные серебряные звезды, и Рейчел показалось, что ее дочь слишком высоко подтянула юбку.

– Да, мам, – ответила Милли. – По крайней мере, никто ничего такого не говорил. Там все не так строго, как в старой школе.

Рейчел решила не продолжать разговор. Они с Милли и так уже поссорились за завтраком на тему ее позднего возвращения домой, и им с Эйденом приходилось расставлять приоритеты в выборе тем для наставлений. Когда Рейчел была еще молодой мамой, она задавалась вопросом, будут ли они с ее дочерью друзьями, когда та будет подростком, но в последнее время Милли все больше и больше отдалялась от семьи.

– Эй, Миллз, – окликнул сестру Зак. – Ты знала, что Том едет в Диснейленд на Рождество?

– Хм, неужели? – ответила Милли без особенного интереса.

– Да. А Марку подарят игровую приставку.

Беа, сидевшая на пассажирском сидении, повернулась к Рейчел и молча закатила глаза, заставив Рейчел улыбнуться. Зак уже не в первый раз говорит об экстравагантных подарках, которые получают от родителей его одноклассники. Она посмотрела на своих детей в зеркало заднего вида и выехала со стоянки.

– Ну, им повезло, – сказала Милли. Рейчел увидела в зеркало, что она убрала челку с глаз. – Должно быть, у них очень богатые родители.

Рейчел вспомнила прошлогоднее Рождество. Бизнес Эйдена приносил огромный доход, и они подарили Заку и Милли все, что было в их списках подарков. А потом им пришлось перевести Милли из частной школы в государственную и прекратить ее занятия конным спортом. Рейчел повернула налево на главную улицу и остановилась на светофоре.

– Вы же знаете, что в этом году у нас все немного по-другому? – наконец осмелилась сказать она.

– Да я знааааааю, – ответил Зак. – Спад астрономической активности.

– Экономической, дурилка! – Милли игриво толкнула его в бок. – Цены на бензин Санты выросли. Сокращение бюджета на морковки для Рудольфа-оленя. Все нормально, мам. Мы все понимаем. Да ведь, Зак? Про папину работу и ипотеку, и прочее.

– Это хорошо, – сказала Рейчел, с ужасом думая о недавно присланных счетах. Загорелся зеленый свет, и машина поехала вперед.

Милли и Зак играли в «Монополию» с бабушкой, их довольные голоса и смешки были слышны на втором этаже, а Рейчел тем временем решила воспользоваться возможностью достать из шкафа коробки с рождественскими украшениями. Одна была полна красных и зеленых шаров и белых гирлянд, которыми они каждый год украшали елку.

Откинув крышку второй коробки, она поняла, как долго не открывала ее. Первое, что она достала, была маленькая блестящая елочка. Она улыбнулась: они с Эйденом купили ее, когда родился Зак и у них не было времени купить настоящую. Она с нежностью разглядывала старые, осыпающиеся веточки. Потом, отложив елочку в сторону, она достала спутанные гирлянды, свечи и всякие другие украшения. Когда она распутывала клубок гирлянд, на глаза ей попался пакет с фотографиями, которому было не место в этой коробке. Рейчел не упустила случая просмотреть фотографии: это были одни из первых снимков Милли и Зака, Эйден на фоне первого перестроенного амбара. И фото Рейчел и Лори – еще подростков – на фоне школьных ворот в последний день учебы в девятом классе. Они фотографировались с руки, поэтому фотография вышла размытая и их лица были слишком приближены к объективу. Это был 1995 год, день, когда они сдали последний экзамен. Эти воспоминания заставили Рейчел улыбнуться. Ее непослушные светлые волосы были распущены, а губы были накрашены красной помадой. У Лори же волосы были розовые, с непрокрашенными темными полосками у корней. Они стояли обнявшись, щека к щеке, и улыбались. Чувство эйфории – Рейчел все еще его помнила! Чтобы отпраздновать первый день свободы, они поехали на побережье на машине Рейчел, врубив на полную катушку Аланис Моррисетт, и подпевали во весь голос.