– Лишь повинуясь долгу?
– Не лови меня на слове. Он в ярости, чувствует себя униженным – и это только часть всей картины. Прошел уже почти месяц, а он по-прежнему бушует. Но за это время было лишь объявление на площади, прошедшее почти незамеченным, и, насколько мне известно, больше никакие указы никуда разосланы не были. Вероятно, отец предпринял ровно те действия, на которых настаивал кабинет министров. Конечно, у них есть и другие неотложные дела, требующие безотлагательного решения.
– Какие-то проблемы помимо меня?
Брат кивнул.
– Налетчики творят настоящий разбой на границах. По нашим оценкам, это всего одна-две небольшие шайки, но они исчезают в ночи, как призраки. Разрушили ключевые мосты на севере, рядом с расположением наших войск, посеяли панику в приграничных селениях.
– Как ты думаешь, это Дальбрек? Расторжение альянса создало напряженность?
– Никто не знает наверняка. Конечно, после твоего побега отношения с Дальбреком подорваны, но я думаю, что набеги – дело руки венданцев, которые решили воспользоваться создавшейся ситуацией. Они стараются ослабить наши конвои, не исключено, что планируется большое наступление.
– На Морриган? – я даже не пыталась скрыть потрясение. Любые стычки с венданцами происходили обычно в Кам-Ланто, когда они пытались поставить там свои заставы, но никогда на нашей земле.
– Не волнуйся. – Вальтер потрепал меня по колену. – Мы их сдержим. Как всегда.
– Даже если они размножатся, как кролики?
Он улыбнулся.
– Крольчатина недурна на вкус, помнишь?
Он встал и сделал несколько шагов, потом снова повернулся ко мне, откинул назад непослушные волосы.
– Но все волнения и гнев отца не идут в сравнение с яростью книжника. – Вальтер тряхнул головой и засмеялся. – Ох, сестренка моя. Что же ты натворила!
– А что? – невинно поинтересовалась я.
– Похоже, у книжника пропало что-то чрезвычайно ценное. Причем одновременно с тобой. Лорд-канцлер перевернул всю цитадель вверх дном, пытаясь отыскать пропажу. Все это, разумеется, тайком, поскольку, что бы там ни пропало, оно не входило в опись королевского имущества. Во всяком случае, такие слухи ходят среди слуг.
Сжав руки, я едва слышно хихикнула. Мне было трудно сдержать ликование. О, как бы я хотела увидеть физиономию книжника, когда он открыл ящик, считавшийся потайным, и обнаружил, что тайник опустел. Почти опустел, точнее. Кое-что я там для него оставила.
– Вижу, ты довольна, что совершила эту кражу?
– Несказанно довольна, дорогой мой брат.
Вальтер расхохотался.
– В таком случае расскажи мне, и я тоже повеселюсь. Кстати, я привез кое-что, чтобы тебя порадовать.
Он подвел меня к конской попоне, расстеленной в углу. Из корзины он извлек запечатанную флягу искристого вишневого муската. Я обожала этот издревле известный шипучий дар виноградников Морригана, но пить его мне доводилось только по торжественным случаям. Следом Вальтер достал полкруга сладкого инжирного сыра и румяные деревенские хлебцы с кунжутом. Я даже не подозревала, как соскучилась по этим вкусам и ароматам родного дома. Устроившись на попоне, я пила, ела и рассказывала брату подробности своей кражи.
Дело было за день до свадьбы, книжник поехал в аббатство, чтобы присутствовать при подписании последних документов. Я пока еще не могла окончательно решиться на побег, но чаша моего терпения была переполнена. Тогда-то, сидя в темноте гардеробной, я почувствовала, что моя враждебность к канцлеру и книжнику дошла до последней черты. Они даже не старались скрыть радости, предвкушая мой скорый отъезд. Утром, когда я посетила канцлера, чтобы вернуть свои украшения в королевскую сокровищницу, он только что руки не потирал. Моя корона, мои кольца, моя печать – даже заколки для волос, украшенные камнями, – канцлер ясно дал понять, что ни одна из этих вещей не будет мне оставлена, когда я уеду в Дальбрек. Он заявил, что в мои задачи не входит увеличивать богатство другого королевства.
Книжник присутствовал при этом как свидетель и составлял опись. Я отметила, что он с особенным нетерпением ждет, когда я отправлюсь восвояси. Он листал страницы огромной конторской книги, пританцовывая и нервно переминался с ноги на ногу. Мне это показалось забавным, поскольку обычно книжник держался со мной весьма строго и агрессивно. Уже протянув руку к двери, я вдруг была поражена внезапно пришедшей мыслью – а ведь вам есть что скрывать – и резко обернулась. Оба воззрились на меня с удивлением.
– За что вы всегда так ненавидели меня? – спросила я.
Придворный книжник застыл на месте, косясь на лорда-канцлера. Канцлер, не глядя в мою сторону, продолжал листать конторскую книгу. Презрительно хмыкнув, как будто с ним заговорила не принцесса, а деревенская дурочка, он произнес тонким пронзительным голосом:
– Вы так и не научились правильно задавать вопросы, принцесса. Возможно, следовало бы спросить, есть ли у меня хоть какие-то причины любить вас?
Но книжник не пошевелился и не проронил ни слова, он смотрел на меня неотрывно, словно ожидая, что еще я способна вытворить.
Вальтер внимательно слушал, а я рассказывала, как снова и снова возвращалась в мыслях к этому разговору, сидя в тот день в гардеробной, и как была поражена, когда те же слова прозвучали снова.
