Поцелуй навылет - [9]

— Джин, мне кажется, Саския не в большом восторге от моего приезда, — сказала она, боясь посмотреть ей в глаза.

После ее слов в воздухе повисло тяжелое молчание. Фоби услышала, как Шейла что-то насвистывала наверху. Хлопнула дверь машины, и в дом с громким лаем ворвался один из лабрадоров.

Джин посмотрела на часы.

— Рег сейчас поедет на вокзал встречать Тони, — сухо сказала она. — Если ты хочешь уехать, то лучше поторопись. Он возьмет тебя с собой. Скоро будет поезд до Лондона.

В ее голосе звучало холодное презрение, и Фоби внезапно поняла, почему ее отец всегда немного робел перед Джин. Она любого могла быстро поставить на место.

Фоби услышала, как с надрывом заработал дизельный двигатель, но не двинулась с места.

— Иди! — резко сказала Джин.

Но когда Фоби в отчаянии поднялась со стула, Джин громко расплакалась. Застыв от удивления, Фоби стояла рядом с ней. Она не знала, куда себя деть, и почувствовала, что тоже сейчас заплачет. Видеть слезы Джин было невыносимо.

— О боже, как это ужасно, — Джин продолжала всхлипывать. Она взяла бумажное кухонное полотенце, чтобы высморкаться. — Я прошу прощения за то, что не сдержалась. Мы все в таком напряжении… Я так беспокоюсь из-за Саскии, что ни на что другое меня не хватает. Сейчас она меня просто ненавидит… — Она с шумом высморкалась и подошла к окну, пытаясь взять себя в руки. — Пожалуйста, не уходи… — Джин почти умоляла, ее голос дрожал. — Ты моя последняя надежда.

В комнате для гостей Фоби раскладывала свои вещи, когда вернулся Тони. Сквозь прозрачную занавеску она наблюдала, как он выходил из машины и направлялся к дому. У нее перехватило дыхание.

Фоби думала, он останется таким же стройным и подтянутым, как раньше. Он всегда тщательно следил за фигурой, и занимался спортом. Но тяжелые времена отразились на нем так же, как на его дочери. Он потолстел, его живот нависал над ремнем брюк, а пиджак не сходился. Но больше всего Фоби была поражена тем, как изменилось его лицо — правильные черты патриция заплыли жиром и сделались почти неузнаваемыми.

Фоби не хотела встречаться с ним сейчас, но она зря беспокоилась. Когда Джин позвала ее к ужину, Тони нигде не было видно.

— Он сегодня ужинает в своем кабинете, — объяснила она немного смущенно. — Слишком много бумаг… Тони приносит свои извинения и говорит, что заглянет к тебе попозже, чтобы поздороваться.

По выражению лица Джин и ее опущенному взгляду Фоби поняла, что ничего подобного он не говорил.

— Сегодня у нас холодный лосось, — извинилась Джин. — Шейла была слишком занята, чтобы приготовить ужин. Ты не могла бы попросить Саскию спуститься и поесть с нами?

Фоби постучала в дверь комнаты Саскии, но никто не ответил. Она попыталась войти, но дверь оказалась закрыта на ключ.

— Саския, спускайся к нам. Тебе нужно поесть, — попросила она. — Мы не будем ни о чем тебя спрашивать.

Фоби не расслышала приглушенного ответа.

— Что?

— Я сказала «убирайся»! — в голосе звучала ненависть. — Оставь меня в покое!

Когда Фоби после ужина вернулась к себе, под дверью она нашла записку. Крупным четким почерком было написано следующее:

Фредди, сейчас я никого не хочу видеть, и меньше всего тебя. Ты никогда не любила меня, так что хватит вынюхивать здесь последние сплетни. Убирайся в Лондон и не вмешивайся в нашу жизнь.

В ту ночь, пока Фоби горько плакала от обиды и жалости к себе, Саския пыталась покончить с собой.

3

Джин поехала в больницу Святого Луки в Хексбери на машине «скорой помощи» вместе с Саскией. Так как Тони не имел водительских прав, за рулем машины Джин сидела Фоби.

Сознавая, что она до сих пор находится на грани паники, Фоби пыталась совладать с собой.

Впервые после своего приезда она смогла поговорить с Тони. Ужасная встреча.

— Это ты нашла ее? — Он барабанил пальцами по приборной доске, когда они неслись по пустынным узким дорогам, далеко позади машины «скорой помощи».

— Да. — Фоби содрогнулась от воспоминания: тем вечером, вся в слезах, она пошла в ванную Ситонов, потому что по-детски боялась, что в ванной комнате для гостей ее может поджидать Саския. Она вполне могла заставить ее немедленно покинуть дом.

В течение нескольких секунд она пыталась осознать увиденное. «Так много крови», — вдруг вспомнились ей слова леди Макбет. А затем она подумала: как странно. Саския была самым неаккуратным человеком из всех ее знакомых, но она перерезала себе вены в наполненной водой ванне. Обычно она не обдумывала свои поступки.

Их провели в ярко освещенную приемную, вручили по пластиковому стаканчику черного кофе и попросили подождать. Джин была уже там. Она потерянно сидела у плаката, с которого улыбался медвежонок со стетоскопом. Тони сразу же вытащил свой мобильный и позвонил одному своему знакомому, чтобы с его помощью Саскию как можно быстрее перевели в отдельную палату. Он мерил шагами комнату, ожидая, пока влиятельный друг встанет с кровати и подойдет к телефону. Он зажег толстую сигару, прижимая плечом телефон к дряблому лицу, и в воздухе поплыл неприятный сильный запах.

Фоби недовольно посмотрела на него и обняла Джин за трясущиеся плечи.

— Она даже не зашла… — голос Джин прерывался от рыданий. Ее лицо посерело от горя, из рукавов старого порванного свитера выглядывали оборки ее ночной рубашки. Она лихорадочно искала носовой платок. — Врач постоянно говорил о том, как много крови она потеряла, и хотел знать ее группу крови, но я не могла вспомнить… Это я во всем виновата… Если она умрет, это будет только моя вина… Я просто не могла вспомнить…