Поцелуй навылет - [16]

Испытывая огромное облегчение и жалость, она бросилась к ней, но Саския резко выбросила вперед руку, как разъяренный постовой на перекрестке Милана.

— Нет! — завопила она, затем понизила голос на октаву. — Не смей бросаться на меня с объятиями, неискренними вопросами и притворной жалостью. Я этого не вынесу. Сядь туда. — Саския резким жестом указала на небольшой диван у окна.

Чувствуя, как в ней начинает закипать злость, Фоби послушно села на диван.

— Твоя мать хочет, чтобы…

— Мне наплевать, чего хочет эта старая кошелка, — огрызнулась Саския. — Я хочу с тобой поговорить. Ты прекрасно знаешь, что я не хотела, чтобы ты приезжала, так? — Саския взяла косметичку Фоби и заглянула внутрь.

— Да, ты довольно хорошо дала это понять, — осторожно ответила Фоби.

— Не знаю, зачем тебе это было нужно… Но я пыталась тебя остановить. Мы же никогда не были настоящими друзьями.

— Нет.

— Так вот, я передумала. — Саския вытащила карандаш для подводки глаз и провела линию на руке, чтобы посмотреть его цвет. — Сейчас я рада, что ты здесь.

— Спасибо. — В голосе Фоби звучал неприкрытый сарказм.

— Да. — Саския проигнорировала его. — Я решила, что ты можешь быть полезной. Я хочу нанять тебя.

— Что? — Фоби чуть не упала с дивана от изумления.

— Я хочу, чтобы ты для меня поработала. — Голос Саскии задрожал, но она сделала глубокий прерывистый вдох и продолжила: — Ты знаешь, что у меня есть деньги. Я заплачу тебе. Я понимаю, тебе кажется, что папа сейчас без гроша в кармане, он почти прогорел. Этот дом выставлен на продажу. Но у меня есть свои сбережения.

— Дом продается? — шепотом повторила Фоби не потому, что она не могла в это поверить, а чтобы выиграть несколько секунд на размышление.

— Конечно, тебя здесь не было, и ты ничего не знаешь о постоянном ухудшении положения дел Ситонов. Отцу нужны наличные, чтобы заплатить долги. Он предлагает везде в Лондоне наш дом, но в настоящий момент никто не проявляет ни малейшего интереса к этому огромному холодному склепу. Просто сейчас больше нет таких богатых покупателей, готовых сразу заплатить наличными. Он даже не смог собраться с духом и рассказать об этом маме.

Бедная Джин! Фоби потерла виски. Для нее расстаться с любимым садом будет все равно что потерять руку или ногу.

— Но сейчас мы говорим не о проблемах моего отца, — резко сказала Саския. — Мы обсуждаем мое предложение.

— Предложение? — Фоби с трудом понимала, о чем она говорит.

— О работе.

— Что именно тебе от меня нужно? — спросила Фоби.

Саския молча стояла у двери, прислонившись к ней лбом. Она теребила жирные волосы, пытаясь сохранить самообладание.

— Я хочу… — Ее голос превратился в шепот и прервался чередой прерывистых вздохов.

Фоби почувствовала, как ее злость исчезла без следа. Она встала и подошла к Саскии.

— Что? — мягко спросила она. — Что я должна сделать?

— Я хочу… Нет, я не могу просить тебя об этом. Я хочу… — Внезапно послышались громкие всхлипы, и по щекам Саскии заструились потоки слез. Она посмотрела на Фоби, которой такой взгляд казался пыткой. — Я хочу, чтобы ты ради меня соблазнила Феликса.

— Что? — Фоби уставилась на нее в удивлении.

— Я хочу отомстить, Фредди, за то, что сделал этот ублюдок.

Глубоко вздохнув, Фоби неуверенно протянула руку и коснулась плеча Саскии.

— Думаю, будет лучше, если ты мне об этом расскажешь, хорошо? — мягко сказала она.

Саския постепенно успокаивалась, зажигая очередную сигарету.

— Мы должны были пойти вместе на эту большую премьеру. — Саския начала говорить дрожащим торопливым шепотом. — Какой-то друг Феликса, большая звезда и очень важная шишка, пригласил его. Это был первый британский фильм с большим бюджетом за целую вечность, конечно сделанный по американскому образцу. Поэтому там должны были присутствовать все — члены королевской семьи, знаменитости, верхушка киноиндустрии, масса других представителей высшего общества. Феликс так одержим желанием стать актером, что подобная обстановка приводила его в неистовое возбуждение.

Она сделала глубокую затяжку.

— Тогда мы жили в доме его отца в Лондоне. — Саския вздрогнула, смахивая слезы. — Джослин сейчас живет за границей. Это был небольшой уютный домик недалеко от Ноттинг-Хилла, но Феликс со своими дружками полностью захламили его. Я думаю, срок аренды продлится еще около шести месяцев, так что Сильвиана старшего этот факт не особенно волнует. Вряд ли он на самом деле серьезно беспокоится из-за чего-нибудь.

Она высморкалась.

— Разве он не был писателем?

Саския кивнула, делая затяжку.

— Он пишет и сейчас, но не те невразумительные романы, которые принесли ему литературные премии в семидесятых годах. Он пишет под псевдонимом Герберт Уилсон.

— Автор триллеров? — Фоби задохнулась от удивления.

— Он самый. — Саския оторвала уголок бумажного носового платка. Книжные киоски в терминалах всех аэропортов заполнены этим отвратительным барахлом.

— Ты говорила о Феликсе, — осторожно напомнила Фоби, сознавая, что она переводит ход разговора в опасное русло. — И о премьере.

— О Феликсе… — Саския смаковала его имя, как шоколадную конфету, и затем проглотила его с презрительным вздохом, переводя на Фоби взгляд покрасневших глаз. — На той неделе у Феликса не было работы, и мы жили фактически в постели. Казалось, все было прекрасно. Его рекламный агент Пирс, настоящая акула, но не из его модельного агентства, организовал всего несколько деловых обедов. У кровати лежала кипа нечитаных сценариев. Я купила великолепное платье с корсетом для премьеры. Дилан, его лучший друг — они живут вместе, — постоянно врывался к нам в комнату, когда мы занимались любовью, чтобы процитировать нам еще несколько строк из его лучшей роли. Феликс только смеялся. Боже, я была так счастлива…