Поцелуй, Карло! - [153]

– Книги в твердых переплетах, – кивнул Мики.

– Он сходил с ума по театру. Любил ездить в Нью-Йорк в театр. И всегда умолял меня взять его на спектакль, – вспомнил Майк.

– У Рики был высокий стиль, – сказал Джио. – Лучшего слова не подберешь.

– Как хорошо, что у одного из нас он был, – добавил Трики.

– Он был мой мальчик, и он ценил прекрасное, – тихо сказала Нэнси. – Но самое прекрасное было то, как он дружил. Он был бы счастлив сегодня вечером.

– За Рики! – Ники поднял бокал.

– Cent’anni! – воскликнула Калла, когда они чокались.

– Никаких больше ссор! – Доминик поднял свой бокал.

– Мазел тов! – Эльза чокнулась с братьями мужа.

Калла опять подняла бокал:

– За моих сестер и зятьев!

Елена, Порция и их мужья тоже подняли бокалы.

– Salute! – Майк коснулся бокалом бокала Дома.

Гортензия наклонила свой бокал к Хэмбону.

– Повторим? – спросил он.

– По чуточке.

Хэмбон наполнил бокал Гортензии.

Двое полицейских пробили себе дорогу через толпу.

– Господин офицер, у нас праздник. Если мы ненароком перекрыли улицу, то сейчас передвинем машины, – пообещал им Ники.

– У нас нет претензий к машинам, – сказал один из полицейских.

Его напарник осмотрел толпу.

– Мы ищем Джованни Палаццини.

– Да вы шутите. – Мэйбл повернулась к мужу и влепила ему подзатыльник. – Мы на свадебном приеме.

– Он здесь? – не отставал коп.

– Конечно, он здесь. Вся семья здесь. – Мэйбл предложила им мужа, как фрикадельку.

– Я здесь, господин офицер. – Джио поднял руку.

Тетя Джо встала между ними.

– Я уверена, что здесь ошибка.

– Это ваша мать? – спросил коп Джио.

– Да.

– Матери. Сосуды надежд, – покачал головой полицейский. – Мистер Палаццини, вам нужно пройти с нами в участок.

– Участок? – простонала Мэйбл. – В наручниках?

– Ребята, пусть это вас не останавливает. Продолжайте праздник, – сказал Джио, когда на нем защелкнулись наручники. Его вывели через служебную дверь и усадили в полицейскую машину, припаркованную на улице.

Мэйбл последовала за ними.

– Ты куда? – спросила тетя Джо дядю Дома.

– Пойду выкуплю его под залог.

– Ты не можешь оставить здесь меня одну.

– Оставайся и получай удовольствие. – Дом поднял руки и обратился к публике: – Радуйтесь, веселитесь, все будет хорошо. Я вытащу сына и вернусь пировать.

– Я это предвидела в 1939 году, – покачала головой Гортензия.

Майк поглядел на племянников:

– Может, и нам следует пойти с ним?

Калла стояла у окна Четвертого полицейского участка. За окном можно было увидеть больше машин, представлявших семейство Палаццини, чем служебных полицейских автомобилей.

Ники вышел из тюремного помещения вместе с Джио и дядей Домом.

– Мы его вызволили!

– Когда Бог закрывает двери, Он открывает окно, – воскликнула Джо.

– Но не настолько широко, чтобы я мог выскочить из него. – Джио потер запястья.

Мэйбл разразилась слезами, обнимая мужа.

– Я больше не буду играть, лапушка.

– Сделаю вид, что я тебе поверила.

Семья покинула участок и расселась по машинам.

Майк подошел к Дому:

– Сколько ты им заплатил?

– Я не платил.

– А кто?

– Ники использовал la boost.

Майк покачал головой:

– Это не к добру.

– Не мог его удержать. Речь зашла о деньгах, и тут он достает мешок наличных.

– Все равно не к добру.

– Эй, после всего, что произошло за эти годы, я назову это добром. Ники и Калла собрали достаточно, чтобы вытащить его, – это ли не удача?

Калла перевернулась в постели. Ее разбудил запах бекона, яичницы-болтуньи и тостов с маслом.

– У меня лучший в мире муж.

– Всегда было выгодно стоять рядом с Джио, если метишь в школьные главари.

– Бедный Джио. – Калла села в постели.

– Хорошо, что у нас была la boost. Наличность на руках – очевидная необходимость в ночном суде, где рассматривают возможность залога.

Калла вылезла из постели, подошла к мужу и обняла его.

– Я бы тут осталась навечно.

– Но нельзя.

– Почему это?

– Я купил дом.

– Ники, я не хочу дом.

– Я знаю.

– Я хочу жить вот здесь. И тебе же тут нравится?

– Несколько богемно. Мы театралы, и нам как раз. Мы как джазмены. Или поэты-битники. Живем в театре, на чердаке, где надо ползать на карачках. Что может быть романтичней?

– Я хочу, чтоб все было просто.

– Я знаю.

– Мне было неприятно, когда мои сестры делили имущество родителей. Я не хочу, чтобы моя жизнь сосредоточилась на каких-то там вещах.

– В том доме, что я приглядел, нам многое не понадобится.

– Он маленький?

– Небольшой.

– Я не люблю вычурное.

– Я понимаю. Почему бы тебе не позавтракать? Оденься, и я его тебе покажу. У нас еще есть время вывернуться из этой сделки.

– Есть еще?

– Я никогда не сделаю тебя несчастной. Разве что куплю неподходящий дом.

Когда Калла и Ники вскочили в машину, она оглянулась на театр. Она решила, что посмотрит на дом, найденный Ники, поблагодарит его, но у нее не было намерения когда-либо покинуть Театр Борелли. Это была ее фамильная драгоценность, ее лампа, ее часы, хрусталь, праздничный сервиз, неумирающий смысл жизни ее родителей. В театре ее окружали воспоминания о матери и отце.

Ники проехал по Брод-стрит, вспоминая свои шоферские деньки и как он замедлял на углах, надеясь найти пассажира. Рефлекс остался и порой раздражал его, когда он жал на тормоз на зеленом свете, заметив возможного пассажира на углу, хотя уже не был в деле, а в роскошной машине с откидным верхом не было счетчика.