Поцелуй, Карло! - [128]
Гортензия рассчитывала, что богобоязненные баптисты честно выскажутся о ее блюде. Она полагала, что если им понравится, то ее стряпня – нечто особенное.
Когда девятая из очереди прошла мимо ее кавателли и сразу направилась к макаронам с сыром и масляно-сухарной посыпкой, Гортензия схватила раздаточную ложку и взялась за работу.
– Сестра, отведайте мое блюдо, – вкрадчиво сказала она, зачерпнув на пробу кушанье и выплеснув его на тарелку прихожанки.
Она положила ложку обратно в кастрюлю, поскольку собрание предполагало самообслуживание, но ненавязчиво продолжала предлагать едокам кавателли, подталкивая к ним в руки раздаточную ложку.
– Гортензия, ты слишком усердствуешь. Ты слишком напираешь, – прошипел ей в ухо Луи, тоже стоящий в очереди с тарелкой.
– Как диакон нашей общины, ты мог бы помочь. Мог бы объявить мои кавателли.
– И не подумаю.
– Я ведь не просила тебя их готовить. Я просто прошу объявить народу, что их стоит попробовать. В качестве одолжения мне.
– Такого рода еда тут никому не нравится.
– Понравится, если попробуют.
– Ладно, положи мне, и я упомяну о ней за столом с мужчинами.
– Благодарю тебя. – Гортензия положила кавателли мужу на тарелку.
Когда последний член общины взял себе еду, Гортензия позаботилась и о себе. Ее подруга Уилла Тернбоу помахала ей рукой из-за стола в углу, где она держала место для Гортензии.
– Хоть кому-нибудь нравится мое блюдо? – спросила Гортензия, садясь.
– Красный соус? – спросила Вилла. – Я думаю, вкусно. Леди, что скажете?
Леди вежливо покивали.
– Община вроде бы одобрила, – покривила душой Уилла.
– Уилла, о чем мы говорим? Взгляни на стол. Моя кастрюля полна макарони. Это как библейские три хлеба и пять рыб. Каждый раз, когда я выдаю ложку кавателли, они умножаются в кастрюле.
– Почему ты так настаиваешь, чтобы все это попробовали? – поинтересовалась Вилла.
– Я хочу это продать.
– Но никто же не платит за еду на ужине в складчину.
Гортензия понизила голос:
– Я имею в виду, вообще продавать. Людям.
– Ты открываешь ресторан?
– Нет. Я хочу продавать соус. Разливать его по банкам и отправлять в магазины. Просто не знаю, как это делается.
– А ты об этом помолилась?
– Ага. Как же. Я молилась и просила. Но, похоже, наш дорогой Господь не любитель красного соуса. Как и остальные.
– Я скоро уйду на пенсию с работы у Эдны Олдфилд, – гордо заявила Уилла. – Тридцать два года службы одной семье. Ее муж умер много лет назад и оставил ей семейное дело. Семейный бизнес продуктов. Это они «Продукты питания Олдфилдов».
– Супами торгуют?
– Супы, соусы, консервированные овощи. Да что ни назови, – заверила ее Уилла. – Они производят всё.
– У тебя есть визитка?
– И что ты с ней собираешься делать? Ты сама должна отправиться туда и встретиться с хозяйкой. Она – владелица фирмы. Но тебе лучше поспешить.
– Я могу туда поехать. Назови день.
– Надо ехать автобусом. Это далеко. Мейн-Лайн. И с пересадкой. И ждать на станциях.
– Это я могу.
– Ходят слухи, что скоро она отдаст бразды правления сыну. Можно сказать, что мы с боссом уходим на пенсию одновременно.
Разум Гортензии лихорадочно работал, просчитывая возможности, которые сулила такая встреча. Но, прежде чем сесть на автобус, который повезет ее к миссис Олдфилд, ей нужно будет переделать много дел. Подумать только, даже не пришлось молиться, выпрашивая встречу, она сама свалилась на голову. Когда община, ведомая Луи, разделилась играть в «Факелоносцев и звонарей», Гортензия осталась в кресле. Она не будет участвовать ни в каких играх, ее мысли нацелены на приз побольше.
Гортензия забралась в постель рядом с мужем, который спал, отвернувшись к стене. Она поправила воротник своей фланелевой ночной рубашки и положила голову на подушку.
– Гортензия?
– Да, Луи.
Он перевернулся на бок лицом к ней.
– Я думала, ты спишь, – сказала она тихо.
– Я не могу спать. Ты сегодня выглядела дурой у этой кастрюли.
– Я что-то не так сказала?
– Нет. Ты навязывала людям свои макарони. Их никто не хотел есть.
– Мне хотелось, чтобы люди их попробовали. И все.
– Гортензия, ты должна остановиться. Ты не продашь этот соус.
– Луи, я знаю, что продам. Он особенный. Он вкусный. Его легко готовить.
– А почему ты решила, что можешь вообще что-нибудь продать?
– Я уже почти сорок лет работаю в фирме.
– Ну и что ты там продаешь? Чем ты вообще занимаешься? Ты же работаешь на чужих.
– Я управляю офисом. Через меня проходят все деньги. Я бухгалтер. И выучила азбуку Морзе.
– Не желаю слушать твои вечные разговоры о работе. Ты мне все уши прожужжала своей азбукой Морзе.
– Это опыт, Луи,
– Что ты хочешь сказать?
– Ты бы верил в меня время от времени. От тебя не убудет, а мне станет легче.
– Это твоя проблема. Ты постоянно требуешь похвалы, думаешь, что мир крутится вокруг Гортензии Муни. А ты должна всмотреться в себя и быть как Христос. Ты слишком много думаешь о себе и мирских делах. Надо искать смысл жизни.
– Господь не хочет, чтобы меня постигла неудача.
– Он хочет от тебя упорной работы, но той, которую ты знаешь как выполнять. Он хочет, чтобы ты заботилась о семье. И все. Больше ничего делать не надо.
