Поцелуй или смерть - [25]

— Да, — тихо сказал Менделл, — но… но, дорогая, если бы ты позволила объяснить тебе… — запротестовал Менделл.

Он снова обнял ее, но Галь начала кулачками отбиваться от него. Вырвавшись, она села поперек кровати, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги и скрестив руки на коленях.

— Нет, не трогай меня, я не хочу!

— Но, дорогая…

— Я тебя больше не люблю! — Нижняя губа Галь задрожала, и она начала плакать. — Я прилетела с Бермуд, чтобы встретиться с тобой, и что же получается? Сначала ты влез в грязную историю с этой девушкой, потом ты меня обманываешь и оставляешь одну на несколько часов…

— Но, любовь моя… — попытался вставить слово Менделл.

Голые ноги Галь находились в нескольких сантиметрах от его рук. Он попытался погладить их, но она его оттолкнула.

— Не трогай меня, я не хочу, чтобы ты когда-нибудь прикасался ко мне!

Менделл схватил ее за лодыжки одной рукой и потащил к себе через кровать.

— Боже мой! Ты будешь меня слушать?!

Галь попыталась повернуться лицом к стене.

— Нет!

Менделл шлепнул ее по ягодицам.

— Будешь!

— Ты делаешь мне больно!

— Я сделаю тебе еще больней, если ты будешь продолжать так вести себя.

— В таком случае я закричу!

— Кричи!

Глава 12

Вместо того чтобы кричать, Галь повернулась, чтобы лечь плашмя на живот, но он всем весом навалился на нее, придавливая к кровати.

— Галь, любимая моя, прошу тебя, — умолял он, — не делай так. Прошу тебя, не будем ссориться.

Галь дунула на прядь волос, упавшую ей на глаза.

— Тогда почему ты не пришел, когда я ждала тебя? Я прождала всю ночь.

— Я очень хотел поскорей с тобой встретиться.

— Как же так?

— Правда. Я вызвал такси сразу же после нашего с тобой разговора и…

— И что же с тобой случилось?

— Меня снова задержали.

— Почему?

— Потому что мистер Куртис умер, а помощник прокурора и инспектор Карлтон хотели поговорить со мной.

Из глаз Галь исчезло выражение, присущее избалованной девчонке, и ее напряженное тело расслабилось.

— Тебя снова задержали?

— Да, — Менделл поднял прядь волос, упавшую на глаза Галь, и заложил ей за ухо. — И если бы не твой отец, я бы и сейчас находился там.

— А кто этот Куртис?

— Человек из финансового ведомства, это он внес залог за меня.

— О, Барни! Прошу тебя! — Галь болезненно поморщилась.

— Что такое?

— Ты делаешь больно моей груди.

Менделл немного приподнялся и оперся о ноги Галь.

— А так?

— Так лучше.

— Ты хочешь, чтобы я встал?

— Нет. Мне больно не от твоей тяжести, а от пуговицы твоей рубашки. — Галь улеглась поудобнее. — Вот так нормально.

— Теперь все хорошо?

— Вполне приятно и удобно, — честно призналась Галь и погладила его по лицу. — У меня нет желания ссориться с тобой.

— У меня тоже. — Менделл поцеловал ее.

— Я не думала, что говорила. Я люблю тебя, Барни, я действительно люблю тебя.

Менделл снова поцеловал жену. Губы Галь были так же нежны, как и его воспоминания о ней.

— Я люблю тебя… моя любимая, — пробормотал он.

— Ты можешь сделать мне больно, если захочешь.

— Но я не хочу делать тебе больно.

— Это все потому, что все так запуталось. Во-первых, запоздало твое письмо, во-вторых, я нервничала во время полета, а когда приехала сюда, все тоже полетело кувырком.

Менделл поцеловал влажные руки, потом щеки Галь, а она снова взяла в руки его лицо.

— Барни, скажи, ты не убивал эту девушку?

— Нет.

— Поклянись.

— Клянусь! — Менделл поднял правую руку.

— А другие… неприятности? — Галь ловила его взгляд.

— Все в порядке.

— С ними покончено? Это больше не повторится?

— Врачи вынесли заключение, что я здоров.

— Я очень рада.

— Ты бы могла приехать проведать меня, дорогая…

Галь прижала свои губы к губам Менделла.

— Я хотела приехать, ты не представляешь, как мне хотелось приехать. Но доктор Гаррис сказал, что это неблагоразумно, поскольку сексуальный вопрос играл большую роль в твоем заболевании, и тот факт, что ты увидишь меня, не имея возможности переспать со мной, еще больше ухудшит твое состояние.

Менделл зарылся лицом в душистые волосы Галь. Он всегда знал, что если бы ему удалось побеседовать с ней, она бы все объяснила. Его письмо, в котором он извещал о времени выписки из больницы, опоздало, поэтому-то она и не приехала его встречать. И Галь собиралась приехать к нему в больницу. Барни хотел спросить ее, что же случилось с деньгами, которые он дал ей для своей матери, но прежде чем успел задать вопрос, Галь подняла лицо и посмотрела ему в глаза.

— Ты говоришь мне правду, Барни?

— Ты о чем?

— Ты знаешь о своем состоянии, и у меня есть веские причины быть в курсе всего. Болезнь больше не повторится?

— Врачи сказали, что нет, если я расстанусь с боксом.

— Итак, ты уходишь из бокса. Знаешь почему?

— Я не хочу больше расставаться с тобой.

— И поэтому, и по другой причине.

— По какой?

Галь полуоткрыла губы, ее тело прижалось к телу Менделла, и дыхание ее стало прерывистым.

— Я хочу ребенка, Барни. Я хочу, чтобы ты сделал мне ребенка. Я прошу тебя, сделай мне ребенка.

Менделл откинулся на бок и посмотрел на нее.

— Ты действительно хочешь?

— Иначе я не стала бы говорить тебе об этом.

Он потянулся к ней, но Галь остановила его.

— Нет, не в одежде, Барни.

Толстые пальцы Менделла стали неловко расстегивать пуговицы на рубашке. Галь села, отстранила руки мужа и толкнула его на спину.