Побег - [6]

— Олечка, я же понимаю! И всегда тебя понимал. Я первый догадался, что тебя нельзя обижать!

— Ничего ты не понимаешь... Влюбилась я! Мне не до предупреждений. Ты душ принимал вчера, — он позвонил. Ты спать пошел, а я побежала.

Олег совершенно растерялся. Просто хлопал глазами, как последний идиот. Не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А как же Яночка?

— Что Яночка? — спросила Ольга с усталой тоскою. — Ты в своем уме? Да кому я там нужна, если я здесь? Я хороша была, пока создавала уют, проявляла заботу. Нет меня там, — и забыта. Плохо другое: я и тут — средство.

— Почему средство? Я же помогаю тебе: стираю, посуду мою, за продуктами хожу.

— Я о другом. Вот ты читаешь эту дурацкую повесть. Скажи честно: много обо мне написано?

Олег помялся. Оля, не дождавшись ответа, продолжала:

— Только в самом начале, правда? Ночного сторожа какого-то подсунул... У меня такое ощущение, что я нужна была автору, чтобы тебя сюда затащить. И все! Потом он потерял ко мне интерес... Он жизнь мою коверкает, как хочет! — заплакала она.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! — заволновался Олег.

Она действительно не понимала. Он медленно, буквально на пальцах, начал объяснять ей свою теорию. Вот герой, вот автор. Пусть непонятный, но все-таки автор. Автор изображает героя, изобретает ему фасон одежды, характер, голос, даже нос. Или из жизни заимствует. Потом отправляет героя куда-нибудь: на улицу, в гости. Может столкнуть с кем-нибудь, спровоцировать драку. А сам смотрит: а что, дорогой мой герой, при этом у тебя внутри? С какой частотой у тебя сердечко стучит? А помещу-ка я тебя еще в одну трудную ситуацию. Например, любимая не пришла. И телефон ее молчит. А какие мысли тебя в это время посещают? Ты злишься на нее или самокритикой занимаешься? Или вдруг понадобится нашему неутомимому экспериментатору выяснить, напьется ли персонаж, если лучший друг над его замечательной идеей в один прекрасный день надсмеется? И сколько он тогда выпьет? И будет ли закусывать? Одним словом, герой всегда под наблюдением, всегда под контролем!

— Да, я читаю сейчас в основном про меня, — согласился Олег. — Если ты думаешь, что это доставляет сплошное удовольствие, то сильно ошибаешься. Читаю с интересом, но то и дело испытываю боль. Автор держит меня в крепких рамках и из них не выпускает. А ты знаешь ли, что Маринка улетела с Игорем на Канары?

— Марина? — ахнула сестра. — Да он просто негодяй, твой автор! Не творец, а разрушитель, настоящий преступник! И тебе жизнь сломал? Бедный ты, бедный... — взяла она Олега за рукав.

— Погоди, — отмахнулся тот. — Не все так плохо. Я давно подозреваю какую-то тайную игру с стороны сочинителя. Может быть, не все, что он тут накрутил, правдиво. Во всяком случае, про Маринку до конца не верю, хотя, конечно, все может быть. Но я хочу сказать о другом. Мы под контролем, да. Но у нас есть зазоры свободы. Вдумываясь в текст, я понял, что у меня как у персонажа в жизни есть пустоты. Скажем, написал он: Олег с Ольгой позавтракали. А в следующем абзаце уже вечер, и мы с тобою гуляем в парке. Здрассте, а день-то куда подевался? Я считаю так — этот день мой. Я имею право использовать его совершенно, как хочу. Это мое законное время, отпуск. Поработал я на вас героем, господин автор, а теперь, извините, отгул!

Олег разгорячился, забыв, как осторожничал в первых шагах на воле вчера вечером, да и сегодня утром. Но он мог бы и самому автору сегодня бросить в лицо эту фразу, потому что он избавился от страха. Олег понизил голос только после того, как заметил, что официантка опять косо взглянула на них. Она тихо говорила по телефону.

— Теперь ты понимаешь, какое везение, что автор о тебе упоминает редко? Сколько свободы тебе предоставлено в результате? Бери же ее! Живи как хочешь, куда сердце увлекает! Люби, черт с тобой!

Олег почувствовал, как после этих слов под ложечкой что-то сладко ухнуло и провалилось в какую-то пропасть.

— Скажи хоть, кто он? — тихо попросил он.

Сестра мгновенно расцвела.

— Знаешь, он красавец! Ростом немного не вышел, но сложен хорошо. Умный, резкий, даже слишком резкий иногда. А как сверкнет глазом на меня — душа замирает. Он итальянец. Зовут Массимо, Максимка, значит.

— Познакомь как-нибудь.

— Видишь ли... — растерялась Ольга. — Тут есть одна проблема. Он занимается не очень обычными вещами.

— То есть?

Ольга мучительно пыталась объяснить, запинаясь и путаясь в словах.

— Тебе может не понравиться. Он иногда... пограбливает.

Поняв, наконец, что такое она сказала, она зарыдала.

— Преступник он, Олег. В преступника влюбилась!..

Тут уже у Олега и слов не нашлось. Хорошая, удобная жизнь рушилась, не успев еще толком наладиться. Рушилась не просто Олегова и Ольгина жизнь, но весь мир непоправимо поехал куда-то с установленного места.

Ольга, чувствуя, что перегрузила его бедную голову, стряхнула слезы, стала пудриться. Она оглянулась, чтобы подозвать официантку, но та еще говорила по телефону.

Вдруг Ольга решительно достала купюру, положила ее на стол и сказала негромко:

— Нам нужно быстро уходить.

— Мы не договорили.

— Я точно не поняла, в чем дело, но официантка звонит в полицию. Лучше уйдем.