Побег - [10]
— Поверка!
Легрэн и Жербье вернулись в барак. Охранник пересчитал обитателей барака и запер двери. Наступила полная тьма. Каждый ощупью нашел свой матрас. Полковник, коммивояжер и аптекарь какое-то время еще обменивались замечаниями, паузы между словами все удлинялись. Жербье и Легрэн молчали. Соседи, привычно вздыхая, погружались в сон. Жербье и Легрэн молчали.
Жербье был доволен, что Легрэн молчит. Он опасался, что в эти долгие минуты ожидания юноша станет нервничать, суетиться, болтать. Часовой механизм, установленный Легрэном, должен был сработать ровно в полночь. Оставалось около получаса. Жербье выкурил несколько сигарет, потом подошел к дверям и бесшумно взломал замок. Приоткрыв одну створку, он увидел яркий свет, заливавший плато. Жербье вернулся к своему матрасу и сказал:
— Готовься, Роже, теперь недолго осталось.
Он снова услышал, как колотится сердце Легрэна.
— Мосье Жербье, — запинаясь, выговорил юноша, — я должен вам кое-что сказать.
Он с трудом перевел дыхание.
— Я не иду, — сказал он.
Несмотря на все свое самообладание, Жербье чуть было не закричал. Но взял себя в руки и заговорил тем же тоном, каким всегда беседовал с Легрэном в ночные часы.
— Боишься? — спросил он очень спокойно.
— О, мосье Жербье! — всхлипнул Легрэн.
И Жербье понял, что Легрэн ничего не боится. Понял совершенно твердо, будто видел его лицо.
— Ты считаешь, что слишком слаб, чтобы пройти такой путь? — сказал Жербье. — Если надо будет, я понесу тебя на руках.
— Я бы и сам прошел его до конца. Прошел бы гораздо дальше, — сказал Легрэн.
И Жербье почувствовал, что тот говорит правду.
— Я вам сейчас все объясню, мосье Жербье, только не перебивайте меня, — сказал Легрэн. — Мне нужно успеть вам многое сказать, а это мне трудно.
В легких у Легрэна хрипело. Он закашлялся, потом продолжал:
— Когда я пошел, как вы мне велели, за снотворным, я побывал у врача. Он хорошо отнесся ко мне. Он старик и все понимает. Это он поместил меня и Армеля в этот барак, потому что здесь хоть крыша не протекает и поэтому пол сухой. Больше он не мог ничего для нас сделать. Но поговорить с ним всегда хорошо. Он сказал, что я паршиво выгляжу. Осмотрел меня и прослушал. Я в общем-то не все понял, что он говорил... Но хорошо понял, что одно легкое у меня уже готово и со вторым началось то же самое. Он вздыхал, оттого что я сижу здесь так долго и оттого что у меня нет никакой надежды выбраться. Тогда я у него спросил, а что было бы, если бы я оказался на воле. Он сказал, два года в санатории — и я бы, пожалуй, поправился. А иначе мне конец. Я ушел от него, точно меня по голове стукнули. Вы видели, на что я тогда был похож... И все-таки я все время думал о том, что вы мне рассказывали про Сопротивление. И только сегодня утром окончательно понял, что мне нельзя с вами идти.
Жербье считал себя человеком сильным. И он им был. Он считал, что никогда ничего не делает необдуманно. И это было правдой. Он распалил Легрэна своими рассказами для того только, чтобы сделать его своим сообщником. Но теперь, забыв обо всем, он сказал в безотчетном порыве:
— Я тебя не оставлю. Деньги у меня есть, я смогу раздобыть, если нужно, еще, поселю тебя у надежных людей, тебя будут лечить. Проживешь там, сколько нужно, до полного выздоровления.
— Не для этого я собирался бежать, мосье Жербье, — услышал он в темноте спокойный голос Легрэна. — Я хотел стать связным. Не хочу отнимать у товарищей карточки ради своего драгоценного здоровья. Не хочу быть для Сопротивления обузой. Я ведь теперь отлично знаю, что такое Сопротивление.
Жербье был не в силах что-либо ответить Легрэну, а тот продолжал:
— И все же я рад, что узнал от вас про Сопротивление. Больше я не буду чувствовать себя таким несчастным. Я понимаю, что такое жизнь, я люблю ее. Теперь я стал как Армель. У меня есть вера.
Он немного оживился, в голосе зазвучала ожесточенность:
— Но справедливость нужна мне не на том свете, мосье Жербье. Скажите друзьям — и в лагере, и на вале, — скажите, пусть они поторопятся. Я хотел бы сам увидать, как придет конец людям с пустыми глазами.
Он замолчал, никто из двоих не мог бы сказать, как долго длилось молчание. Оба не сводили глаз со щели в дверях, сквозь которую проникал свет прожекторов, освещавших колючую проволоку. И оба одновременно вскочили, когда свет погас. Мрак свободы слился с мраком тюрьмы. Жербье и Легрэн стояли в дверях.
Вопреки здравому смыслу, забыв об осторожности, Жербье сделал еще одну попытку:
— Они обнаружат причину аварии, увидят, что я бежал. Сопоставят факты и примутся за тебя.
— А что они могут еще мне сделать? — пробормотал Легрэн.
Жербье все не уходил.
— Наоборот, я буду вам полезен, — сказал юноша. — За мной придут, чтобы починить линию. Я сразу выскочу из барака, они не заметят, что вас нет, а я еще проволынюсь лишних полчаса с ремонтом. Вы с Бизоном будете уже далеко.
Жербье переступил порог.
— Подумай в последний раз, — сказал он почти умоляюще.
— Я никогда никому не был в тягость, — ответил Легрэн. — Не буду в тягость и Сопротивлению.
Жербье проскользнул в дверь и, не оборачиваясь, пошел туда, где в колючей проволоке был лаз. Он знал это место наизусть, знал наизусть, сколько шагов до него.
«Экипаж» – роман об авиаторах первой мировой войны.Жан Эрбийон отправлялся на фронт. Он смотрел на едущих с ним солдат и любил их за их страдания, и в особенности за тот отпечаток, что смерть накладывает на лица тех, кого она поджидает. Поскорее бы добраться до эскадрильи! Еще год назад его юная гордость, жажда славы и риска были для него целью существования. А теперь, став дипломированным воздушным наблюдателем, он горел желанием занять место среди сверхлюдей, как он себе их представлял, и был уверен, что сумеет доказать, что он их достоин.
Оба произведения члена Французской Академии Жозефа Кесселя (1898–1975), впервые переведенные на русский язык, – о трагедии любви и странностях человеческих отношений.Роман «Дневная красавица» получил вторую жизнь благодаря одноименному фильму режиссера Луиса Бунюэля, где в главной роли снялась французская киноактриса Катрин Денев. В романе «Яванская роза» – та же тема трагической любви и разрушительной страсти.
Книга составлена из трех произведений известных французских писателей о любви.Главная героиня романа М. Ферри «Любовница авантюриста», втравленная в авантюру своим возлюбленным, становится жертвой его игры.Второе произведение, включенное в книгу, — роман Ж. Кесселя «Дневная Красавица». Автор исследует проблему разлада между сердцем и плотью, между любовью и чувственным инстинктом.В книгу вошла также повесть Ф. Саган «Сказочные облака», проникнутая тоской по настоящему чувству.
«Лев» – романтическая история о девочке и африканском льве – бестселлер современной французской литературы, который выдержал сенсационный для Франции тираж 1 миллион экземпляров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Африка» впервые на русском языке публикует романы, повести, рассказы, стихи, пьесы, сказки, статьи, очерки писателей стран Африки, а также произведения советских и зарубежных авторов, посвященные этому континенту.В одиннадцатый выпуск сборника «Африка» вошли увлекательный, имитирующий по композиции «Тысячу и одну ночь» роман члена Французской академии Жозефа Кесселя «У стен Старого Танжера» — о жизни в Марокко до освобождения этой страны от колониального гнета, роман нигерийского писателя Бена Окри «Горизонты внутри нас» — о непростой судьбе художника-африканца: повести, рассказы и стихи африканских писателей, статьи, эссе, образцы фольклора африканских народов.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.