Побег из жизни - [34]

Подавая ей бокал, Олег сказал:

— Вы, кажется, очень любите шампанское? Я предполагал, что вы можете подойти ко мне, и заказал целую бутылку.

— А почему вот уже второй вечер вы так в упор смотрите на меня? — спросила Ирэн, приняв от Олега бокал, и, не отпив, поставила его на стол.

— Видимо, труднее не смотреть на вас, — ответил Олег.

— А почему вы так плохо говорите по-французски? — снова спросила она, не отводя от него глаз. — Кто вы?

Он объяснил, что сам он русский, а французский язык изучает недавно.

Ирэн хотела что-то сказать, но страшный крик одной из девушек, сидевших с матросом, прервал ее. Все смотрели теперь туда. Ирэн окликнула сновавшего взад и вперед гарсона:

— Пьер, что там случилось?

— Этот тип прожег сигаретой платье на ее груди.

Олег встал и хотел направиться к столику матроса. Он возмущенно говорил:

— Этого мерзавца нужно проучить, эту самодовольную морду.

Но Ирэн, как кошка, вцепилась в Олега, удерживая его.

— Милый! — говорила она. — Не нужно, милый! Не вмешивайтесь! Вы мне больше будете нравиться некалеченым. И это помешает вам отвезти меня домой. Смотрите — все уже успокоились. И девушка тоже.

Пьер, проходя снова мимо, сказал:

— Он дал ей пять долларов. Она уже счастлива.

— Какая мерзость! — негодовал Олег. — У нас этот тип получил бы пять лет тюрьмы.

— Вы подождете меня у входа? Я быстро оденусь, — шепнула Ирэн.

Олег уверенно вел свой «мерседес» к набережной Сены. Ирэн хотелось после работы подышать свежим воздухом. Продолжая начавшийся разговор, она спросила:

— Где это у вас так строго могли бы наказать матроса?

— В Советском Союзе.

— Вы, значит, советский? Дипломат или коммерсант?

— Не угадали. Я ученый.

— Остановите машину! — неожиданно вдруг сказала Ирэн и скрылась в темноте, бросив на сиденье сумочку. Олег не сразу понял, в чем дело, а затем услышал, что где-то рядом ее сильно тошнило.

Через несколько минут она вернулась, бессильно опустилась на сиденье и, сказав: «Извините! Мне стало нехорошо!» — вдруг тихо заплакала.

Олег даже растерялся: «Плакать-то зачем? Просто нужно было меньше — не через край — напиваться этим шампанским. Только и всего».

Ему стало жаль ее. Перед ним так искренне, стараясь сдержаться, плакала молодая женщина, да еще похожая на Галю.

Олег подумал, что бы он сделал, если бы это действительно была Галя. Взяв платок, Олег стал утирать слезы на лице Ирэн, приговаривая: «Ну стоит ли так переживать? Ну с кем не случалось. Стоит ли так любить шампанское? Больше здоровья? Больше, чем себя? Стоит ли весь вечер жадничать, чтоб в мгновенье все вернуть обратно?»

Ирэн перестала всхлипывать. Ей даже сделалось смешно. Достав из сумки зеркальце и приведя себя в порядок, она сказала:

— Глупенький, я ненавижу шампанское. Больше всего ненавижу.

Олег удивился:

— Зачем же вы все время просили шампанского и пили? Заказывали и пили? С каждым, кто предлагал?

— Ну, а за что же меня держат на работе? За песенки, думаете, что ли? Песенки — это лицевая сторона медали, а шампанское — оборотная. Чем больше шампанского, которое дороже ночью, закажут гости, тем выгодней хозяину. Вот я и продаю под свои песенки его шампанское. И пью безотказно, ублажая гостей. А потом убегаю за цветами. Вроде бы за цветами. А на самом деле в туалет и старым проверенным способом — два пальчика в рот — освобождаюсь от ненавистных угощений. Утром болею и сплю. Ночью снова пью и пою. Такова жизнь.

— Зачем такая жизнь? — сказал Олег. — Почему не найти другое место? Вы так хорошо поете.

— Петь так, как я, умеют многие. Но таких хороших мест мало. Да, да, хороших: здесь я торгую только шампанским. В другом месте пришлось бы торговать собой. Вот этого я не умею, — закончила она свой рассказ.

Прощаясь у своего дома, Ирэн задержала его руку в своих и спросила:

— Вы долго будете в Париже?

— Побуду еще, — отвечал он неопределенно, слегка задумавшись.

— Ну, тогда заезжайте еще за мной, я буду вам очень рада, а всему, что было сегодня, не удивляйтесь. Побудете дольше, привыкнете.

Она приветливо помахала ему рукой и скрылась в вестибюле.

Чем чаще Олег виделся с Ирэн, тем больше думал о ней, о ее жизни.

Две стороны медали.

Ночью, исполняя свои песенки, она казалась безудержной, бесшабашной, легкомысленной. Властно овладевала залом. Так, как может овладевать настоящее искусство. Затем как бы безотказно отдавала себя всем, кто тянулся к ней с бокалами, с намеками.

И только наедине с Олегом она все больше раскрывала перед ним свой внутренний мир. Свою внутреннюю чистоту. Свое человеческое стремление не потерять себя, свое достоинство. Это изумляло его и сближало с Ирэн.

В присутствии Олега она не пыталась властвовать. Ей очень хотелось покоряться. Этот русский парень нравился ей. Ей было хорошо с ним. Она охотно, когда это позволяло время ездила с Олегом по Парижу, подчеркивая при этом, что не она, парижанка, показывает ему Париж, а он показывает Париж ей. У нее, как ни странно, до сих пор не было времени и возможности как следует узнать свой родной город. Так что для нее многое было так же ново, как и для него.

Для Олега Ирэн не была очередным увлечением. Он не был и влюблен в нее. Слишком велико, нерушимо было его чувство к Гале, такой ощутимо родной и такой далекой. Встречаясь с Ирэн, Олег как бы приближал к себе Галю.