Побег - [97]
Патрик продолжал дрожать. Барбара сказала:
"Патрик, угомонись. Если ты расскажешь кому-нибудь о том, что я сделала, в следующий раз будет гораздо хуже".
Патрик неудержимо рыдал. Барбара схватила его за лицо.
"Патрик, посмотри на меня. Я не хочу, чтобы ты рассказывал об этом Меррилу или твоей
маме. Ты понимаешь?"
Барбара снова начала трясти его. В конце концов Патрик пообещал, что никому не расскажет.
Барбара осталась в комнате, протянула ему салфетку и велела вытереть нос. Она не прикасалась к нему. Патрик боялся, что если он продолжит плакать, она снова начнет бить его. Он унял слезы, но не мог перестать дрожать. Барбара приказала ему вернуться с ней вместе к молитве.
Молитва уже закончилась. Но Меррил и несколько жен и детей все еще оставались в гостиной. Кто-то из детей спросил:
"Патрик, что она сделала с тобой?"
Меррил немедленно вмешался и велел Патрику идти спать.
Патрик пришел в мою комнату. Свет был потушен и я спала. Раньше я показывала ему, как разложить кресло-кровать. Он свернулся в нем и плакал, пока не заснул.
Патрик был слишком напуган, чтобы разбудить меня или рассказать о нападении на следующее утро. Потребовалось девять лет, прежде чем он смог говорить о случившемся — девять
лет.
На следующее утро я помогала Патрику принять ванну. Я увидела синяки по всей его спине, ягодицах и ногах.
"Патрик, что с тобой произошло? Кто сделал это с тобой?"
Лицо Патрика побелело от страха.
"Ничего, мама, ничего со мной не случилось".
"Патрик, кто-то причинил тебе боль и я хочу знать, кто это был".
"Мама, клянусь, никто не обижал меня. Я играл с Парли и Джонсоном и мы боролись. Никто ничего плохого не хотел".
Я знала, что он врет. Я видела его травмы, но не хотела давить на него с целью узнать правду. Я подумала, что кто-то мог ушибить его, пока я была на работе.
Было несколько вариантов и все они были плохие. Если я пожалуюсь Меррилу, он выбранит меня и скажет, что ничего не было. Я не хотела попадать в ловушку и стать частью чьей-то нездоровой игры — мой ребенок пострадал, и если я скажу Меррилу и он не поверит, мой сын мог пострадать снова, возможно, даже больше в ответ на мой протест. Кто бы не причинил Патрику боль, он мог сделать это снова и сильнее.
Я не могла пойти в полицию. Все полицейские состояли в ФСПД. Они бы никогда не стали разбираться. Они сказали бы мне идти домой и повиноваться мужу. Меррил был слишком могущественен в ФСПД. Никто из местных полицейских не стал бы связываться с ним.
Я могла бы сообщить о насилии в государственную службу защиты детей в штатах Юта или Аризона, но они не могли похвастаться хорошей репутацией в делах защиты детей или женщин в Колорадо-Сити. Обычно жертву отправляли обратно к нарушителю.
Я решила, что мои дети-дошкольники никогда не останутся снова дома без меня. Хотя дети видели, как я была расстроена этим утром, я сказала им, что это особенный день. Мы позавтракаем и затем навестим их бабушку. Я куплю им несколько книг и тетрадей, потому что с этого момента они будут ходить на работу вместе со мной.
В следующие несколько месяцев я не выпускала детей из моего поля зрения. Я перестала брать их на семейные обеды и кормила их в моей спальне. Я сказала своей матери, что нашла синяки на теле Патрика и чувствую, что детям небезопасно в семье Меррила. Она стала давать мне еду с собой и я могла хранить ее в своей спальне.
Уоррен Джеффе жил в доме его отца в Хилдейле, вместе с его семьей. Он решил открыть религиозную школу и выбрал для участия в этом несколько "привилегированных" семей. Наша семья была одной из них, и это означало, что Бетти и Артура выдернут из четвертого и пятого класса посреди учебного года.
Я была огорчена и взволнована, потому что они хорошо учились и получали хорошее образование в государственной школе. Я знала, что в частной школе, которую Уоррен открыл в Солт Лейке, не преподавали науку, здравоохранение и социальные дисциплины. Я вздрогнула, подумав, как далеко отстанут в конце концов Бетти и Артут.
Барбара начала замечать, что теряет власть надо мной и моими детьми. Она изредка видела нас в выходные, когда приезжала домой с Меррилом. Я сознательно не делала ничего, что могло бы спровоцировать конфликт. Потеря контроля надо мной была для нее невыносимой.
Так что я не удивилась, когда она потребовала показать ей записи о моем бизнесе. Меррил настаивал, что я должна отчитаться перед Барбарой и объяснить, как идут дела с тем маленьком бизнесе по веб-дизайну сайтов, который я начала. Барбара была искусным манипулятором, но она была крайне невежественна, когда речь шла о делах. Я сказала Меррилу, что буду счастлива скопировать мои файлы на диск и принести домой, чтобы перенести их на другой компьютер.
Я знала, что Барбара была не способна даже включить компьютер, не говоря уже о том, чтобы загрузить что-то на жесткий диск или разобраться в финансовых программах. Меррил сказал, что я должна предоставить рукописные записи. Я сказала, что это невозможно и предложила показать Барбаре, как управляться с компьютером, зная, что она совершенно к этому неспособна.
Мои продажи через интернет не покрывали даже мои операционные расходы. Я думала, что смогу выручить больше, если у меня будет какая-то помощь и попросила моего кузена Джереми присоединиться. Меррил предложил платить ему, рассчитывая использовать Джереми для слежки за тем, что я делаю.
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)