Побег - [90]
Уоррен узнал, что в наша заявка на чартерную школу содержала в себе большую компьютерную программу. В своей школе компьютеры он запретил.
Он знал, что я разрабатываю свои собственные книги по чтению, чтобы завершить разработанную мною программу по чтению, что также являлось для него угрозой. Хорошо образованные дети в один прекрасный день начнут думать своей головой.
Я думаю, Джеффе понимал, что в конце-концов это подорвет его авторитет. Поэтому, может быть, я должна была быть более готовой к тому, что произошло дальше.
Меррил пошел поговорить с дядей Рулоном о школе. Тот сказал Меррилу, что этой школы никогда не будет. Я понятия не имею, пытался ли Меррил переубедить его или нет.
Все, что мне сказали — Пророк против. Не будет никакой чартерной школы. Элвин Барлоу, директор школы, был расстроен. Меррил запретил мне продолжать заниматься чартерной школой. А ведь я была стержнем всей этой затеи.
Я была в ярости. Этот гнев дошел до самой глубины моей души, и она вспыхнула пламенем. Практически все в общине хотели открытия этой школы. Впервые в жизни я увидела, как религия может подавлять что-то настолько позитивное и жизненно необходимое. Запрет на обучение наших детей был бессовестным.
Что еще больше сводило меня с ума, так это то, что мне не разрешили представить свою идею дяде Рулону до того, как Уоррен настроил его против школы.
Частички мозаики начали складываться в картинку, но я все еще не могла сложить всю головоломку. Я была слишком расстроенна. Я прекратила есть на неделю.
Мы сказали штату Аризона, что мы не успели построить здание вовремя и что мы отменяем чартер. Это было ложью. (После этого штат звонил нам каждый год с вопросами, какая помощь нам требуется, чтобы построить школу. Джейн выкручивалась и придумывала отговорки, но утверждала, что рано или поздно она проговорится и скажет правду: Пророку не понравилась идея школы и он запретил ее.)
Я была слишком убита неудачей с чартерной школой, чтобы продолжать учительствовать. Я уволилась после того, как закончился учебный год. Для меня не было никакого будущего в педагогике, по крайней мере пока Уоррен Джеффе был де факто Пророком. Я не думала о том, что может случится после того, как умрет его отец. Никто вообще-то не ожидал, что Уоррен станет следующим Пророком. Я точно не ожидала. Он был слишком уж незначителен.
СЕРДЕЧНЫЙ ПРИСТУП МЕРРИЛА
После кончины моей чартерной школы я знала, что больше никогда не смогу учительствовать. Одна только мысль о том, чтобы снова войти в класс разбивала мне сердце. Я хотела уйти до того, как закроют государственные школы в общине, а я была уверена что рано или поздно их закроют. Я сказала Меррилу, что смогу зарабатывать больше денег, занимаясь Веб-дизайном и он согласился позволить мне попробовать.
Меррил выделил мне немного пространства в офисе и я начала разрабатывать простенькие Веб-сайты для местных бизнесов и продавать пищевые добавки через Интернет. Через несколько месяцев — к осени 1996 я была беременной моим шестым ребенком и снова страдала от токсикоза.
Жизнь поменялась, и не в лучшую сторону, когда дядя Рулон начал захватывать все больше контроля над общиной. Он построил себе дом в Колорадо-Сити и теперь он и Уоррен проводили все больше и больше времени с нами. Наша свобода исчезала на глазах. Теперь мы были подчинены строгим правилам, которые запрещали нам ходить в кино. Телевидение и Интернет тоже были под строгим запретом, за исключением использования их для бизнеса.
Даже требования к нашей одежде поменялись. Теперь было запрещено носить ткани с крупным рисунком. В последующие месяцы и годы, когда требования становились все суровее, ткани в клетку тоже были запрещены и нас ограничили ношением одежды нескольких фасонов пастельных тонов.
Другое новое и совершенно дикое распоряжение Пророка провозглашало, что теперь мы все должны были носить длинное исподнее, включая всех детей, кто был достаточно большим, чтобы ходить на горшок. В общине это вызвало всеобщее помешательство, так как все одновременно в тот же миг попытались исполнить волю Пророка. До распоряжения Уоррена, носить или не носить длинное исподнее было делом добровольным. Только примерно двадцать процентов семей носили длинное исподнее — но они никогда не пытались надевать его на малышей. Я вынуждена была купить ткань и пошить белье для всех нас. Затем я должна была купить еще одежды, чтобы полностью прикрыть все то длинное белье, которое не должно было быть видно. Как при всех переменах, единственную причину, которую нам дали — теперь Бог решил, что его люди готовы жить по более высоким стандартам.
Однажды днем я пошла вместе с несколькими другими женами Меррила, чтобы вручить подарок для новорожденного малыша одной из жен Уоррена, которая только что родила сына. Я слышала, что роды происходили в доме дяди Рулона, и не могла понять, почему ее не отвезли в клинику. Я спросила у нее, что случилось.
"Уоррен не захотел, чтобы я ехала в Хилдейл" — сказала она. - "Он решил, что я рожу ребенка дома. Нам пришлось немного импровизировать, но в конце концов все благополучно закончилось".
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.