Побег - [46]

Мой отец прибыл в госпиталь раньше моей матери. Его отвели, чтобы посмотреть на тело Нурилон. Больница позвонила в морг. Мой отец не позволил никому забрать ее туда. Отец настоял, что сам это сделает. Работники больницы помогли донести ее до машины и он уложил ее на боковое сиденье, завернутую в одеяльце. Когда отец нес ее в морг, его лицо было залито слезами.

Моей матери рассказал о трагедии кто-то из добровольных пожарных. Она тут же отправилась в больницу.

Мать стойко держалась в больнице, но была в шоке. Ее дочь была мертва, восемь других детей ранены, некоторые из них — ее, некоторые — Рози. В то время, когда доктор работал с ногой Карен, мама прокомментировала, как должно быть, это тяжело, и доктор взорвался: "Подумайте лучше о том, как тяжело вам!"

Стресс от вида стольких раненых детей был черезчур сильным и вся эта трагедия произошла потому, что они ехали в открытом грузовике. К счастью, никого не нужно было оставлять на ночь в больнице. Были несколько сломанных костей, большие кровоподтеки и порезы, которые потребовали наложения швов, но ничего более серьезного, или угрожающего жизни.

Тем вечером Аннет мыла Джей Ара. Он все еще дрожал от шока. Он поднял на нее свои блестящие карие глаза и спросил: "А зачем ты это сделала? А зачем ты убила Нурилон?"

Аннет рухнула. Она умудрялась держать себя в руках весь тот адов день, делая одно дело за другим, потому что их нужно было делать. Вопрос Джей Ара окончательно уничтожил ее. Она начала рыдать и не смогла остановиться. Ее боль взорвалась виной, потому что она думала, что только она была во всем виноватой. Ее сестра умерла, ее братья и сестры — ранены, и она — уверенная, что именно она за это в ответе.

Никто и никогда так и не утешил ее, и не признал ее заслугу в том, какой она оставалась собранной, спасая детей из под грузовика. Никто и никогда так и не сказал Аннет и Бонни, что они спасли жизни, заставив детей отойти от грузовика до того, как он взорвался. Мужество и настойчивость Аннет, когда она пыталась спасти Нурилон, делая ей искусственное дыхание, так и не было признано. Никто и никогда не сказал, что это был несчастный случай — такая же случайность, как молния в вечернем небе.

Я была на одном из последних классов, когда увидела мою кузину Валери, стоящую у двери классной комнаты. Я понятия не имела, зачем она пришла. Ее сестра Ли Энн была со мной в классе и первая подошла к ней. Ли Энн отвернулась, когда увидела, что я подхожу. Валери просто посмотрела на меня и сказала: "Кэролин, там произошел несчастный случай и твоя маленькая сестра Нурилон погибла". Ли Энн плакала, когда снова обернулась ко мне. Шесть ее братьев и сестер пострадали в том несчастном случае.

Я окаменела от шока. Я не могла собрать слова в предложения. Мое лицо выражало вопрос, который не шел на язык.

Валери говорила очень спокойно. Она рассказала мне несколько деталей несчастного случая, и то, что все дети были в безопасности, за исключением Нурилон. - "Бог определенно был там, защищая их. Это чудо, что погибла одна Нурилон. Остальные должны полностью выздороветь".

Для меня смерть любимой сестры не ощущалась как чудо. Это было везение, что остальные дети выжили, но смерть Нурилон поразила меня прямо в сердце.

Между мной и Нурилон были годы разницы в возрасте, но мы были неописуемо близки. Все говорили, что она — моя вылитая копия. Для меня ее смерть была непостижимой. Никогда раньше настолько близкий мне человек не умирал. Ничего не казалось более жестоким, чем потеря ребенка.

Я вернулась в квартиру и собрала несколько вещей для поездки домой. Кто-то вызвался позвонить моим профессорам и обьяснить, что мне нужно будет перенести экзамены.

Когда я вошла в дом Меррила, никто мне ничего не сказал, хотя все уже знали о трагедии. Ребекка вышла замуж ранее тем днем и ее сестры были огорчены ее уходом. Я чувствовала себя такой одинокой. Я не принадлежала к этой семье, и эта семья не была частью моей жизни. Мое горе казалось еще больше расширило и углубило пропасть между нами.

Меррил и Барбара ушли в ресторан, праздновать свадьбу Ребекки. Рут, мать Ребекки, оставили дома, чтобы она готовила обед для остальной семьи. Я не предложила помочь ей с готовкой. Я просто хотела пойти в дом моего отца. Мне нужно было ощутить его силу и защиту.

Когда я вошла в дом, мои братья и сестры подошли, чтобы поприветствовать меня. У некоторых был гипс на руках, у других — на ногах, и все они были покрыты синяками разнообразных оттенков черного и синего.

Тем вечером к нам пришла семья, находящаяся по другую сторону религиозного раскола, и принесла нам буханки свежеиспеченного хлеба. Я пригласила их войти и они обняли мою мать и обратились к остальным со словами утешения. Боль всей нашей общины была выше религиозных распрей.

Река сочувствия омывала нас со всех сторон. На следующий день наш дворик был заполнен семьями, которые сгребали мусор, пропалывали сорняки и вычищали каждый уголок двора. Окна были вымыты — и снаружи и изнутри. Столы на кухне были заставлены едой. Люди приносили супы, запеченную говядину для бутербродов и замороженные пирожки. Я была тронута, увидев, сколько много людей разделяет наше горе и как они были щедры в попытке утешить мою семью.