Победоносцев. Русский Торквемада - [3]

Задумывался ли вообще профессор Победоносцев над тем, из каких принципов исходили европейские авторы, отдельные афоризмы и выдержки из сочинений которых (часто отрывочные) он переводил? Понимал ли, что иные из этих принципов (в частности, идеи радикального Просвещения) могут весьма болезненно столкнуться с основами российского жизнеустройства? По мнению американского исследователя Роберта Бирнса, отец будущего обер-прокурора попросту не замечал подобных проблем^{6}. Вряд ли можно согласиться со столь категоричным выводом. Профессор Победоносцев четко выделял и недвусмысленно оговаривал то, что было для него неприемлемым в западной культуре. В его трудах сурово бичевались «зловещие кометы-энциклопедисты» (прежде всего Вольтер и Руссо), с гневом и отвращением описывались ужасы французской революции, причиной которых стала «мысль о безрассудном равенстве и мнимой свободе», внушенная европейскому обществу радикальными философами^{7}. И всё же в конечном счете даже эти явления не могли поколебать просветительского оптимизма Петра Васильевича. Французские безбожники-вольнодумцы и вдохновленная их идеями революция представлялись ему неким временным помрачением, отклонением от магистральной линии развития мировой культуры и политической жизни. Преодолев это помрачение, полагал профессор Победоносцев, мир, а вместе с ним и Россия победно шествуют теперь по пути истинного, умеренного просвещения, распространения в обществе благородных нравов и подлинной учености.

Стремление возвысить русскую культуру — литературу, театр, просвещение — до уровня передовых стран Запада опиралось у профессора Победоносцева на патриотизм; он неутомимо воспевал в своих статьях и лекциях творивших в России литераторов, прежде всего авторов XVIII века — А. Д. Кантемира, А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова, М. В. Ломоносова. Петр Васильевич был одним из основателей и первым библиотекарем Общества любителей российской словесности при Московском университете. Преподавая риторику и русскую литературу, он, по словам его биографа Н. Мичатека, особое внимание обращал на «чистоту речи и на строгое соблюдение грамматических правил», стремился избегать иностранных оборотов речи^{8}. Взгляды и деятельность профессора Победоносцева, особенно на волне национального подъема после 1812 года, привлекли к нему внимание патриотически настроенных московских вельмож, охотно приглашавших его преподавать своим детям русский язык и словесность, а тот, в свою очередь, пользовался случаем, чтобы укрепить собственное положение в обществе^{9}. Видимо, именно благодаря многочисленным знакомствам в среде московского барства худородный профессор-попович смог пристроить своих многочисленных отпрысков в престижные учебные заведения: Екатерина окончила Екатерининское женское училище в Москве, Сергей — 1-й кадетский корпус, Александр — Московский университет, Константин — Училище правоведения в Петербурге[1].

Окружающий мир представлялся профессору Победоносцеву справедливым и устойчивым, перспективы дальнейшего существования — ясными и определенными. «Мы, — провозглашал он, — родились в России, осыпанной щедротами небесной благости, возвеличенной и превознесенной мудрыми Монархами… Природа и искусство открывают для нас все источники жизненных потребностей и роскоши, промышленность и торговля наделяют нас избытками стран отдаленных… Законы, внушенные человеколюбием, начертанные опытностью, ограждают нас от бурь политических и нравственных. Все пути к наукам и знаниям отверсты; все способы пользоваться плодами трудов показаны»^{10}.

Как же происходило формирование взглядов и личности Константина Победоносцева? Каковы были идеи и предпочтения, которые он вынес из родительского дома?

В зрелые годы обер-прокурор мало рассказывал про обстановку, в которой прошло его детство, ограничиваясь общими формулировками («воспитан в семье благочестивой, преданной царю и отечеству, трудолюбивой»)^{11}. Вместе с тем из деталей, рассеянных по страницам сочинений мемуарного характера, можно составить представление о бытовом укладе семьи профессора Победоносцева. Обстановка в доме была небогатой, почти аскетической. «Здесь, — описывал обер-прокурор свою детскую комнату, — висела колыбель моя, здесь потом, между кроватями братьев и сестер, стояла моя детская кроватка… На том же месте… стоит теперь мое кресло перед письменным столом»^{12}. Вдохновенное, поэтизированное описание простоты патриархального быта, повседневной жизни старомосковских улочек и переулков, церковных служб в приходских храмах, противопоставление этого старозаветного уюта холоду и обезличенности большого капиталистического города (прежде всего, Петербурга) станет в зрелые годы постоянно звучащим мотивом в письмах и статьях российского консерватора.

Воспоминания К. П. Победоносцева о детстве были окрашены в особо теплые тона еще и потому, что среди многочисленных домочадцев, судя по всему, царили мир и гармония. Большой вклад в формирование душевной атмосферы в семействе, видимо, вносил его глава, оставшийся в памяти современников как «кроткий, благодушный человек», «добрейший старик». Скорее всего, именно он занимался начальным образованием младшего сына Константина — тому было всего восемь лет, когда 64-летний профессор вышел в отставку и полностью посвятил себя домашним делам. Но, безусловно, центром домашнего мира семьи была мать.