Победные трубы Майванда - [12]

И снова дары. Разнообразные халаты, куски бархата, шелка, пояса, отделанные золотом и серебром, шкурки каракуля, нежные, словно колхидское руно, и, разумеется, семь лошадей под парчовыми попонами с золотым шитьем.

— Пока мы доберемся до Кабула, у каждого будет по табуну. И что с ним делать? — недоуменно развел руками Бендерский.

— Дорога дальняя… Кони пригодятся, — успокоил его полковник Разгонов и тут же расхохотался. Он увидел, как Яворский, совсем еще неопытный наездник, взгромоздился на подаренного ему гигантского рыжего аргамака. Сначала конь игнорировал седока, пытаясь укусить или лягнуть соседних лошадей. Но затем неожиданно резко взбрыкнул разок-другой, и бедный доктор, чертыхаясь, оказался на земле под громкий смех каршинских мальчишек, собравшихся во множестве, чтобы поглядеть на важных урусов.

Стараясь наверстать упущенное время, генерал Столетов распорядился двигаться побыстрее, сократив по возможности привалы, ночлеги и дневки. 16(28) июня путешественники разбили свой лагерь на берегу широкой и быстрой Амударьи. Здесь кончалась бухарская территория.

На следующий день бухарцы подогнали три парома, или каюка. Неуклюжие плоскодонные суда, внутри которых стояла вода, не имели палуб; сколоченные из нетесаных, плохо прилаженных брусьев, они были скреплены двумя поперечными балками. Сходен не было, и погрузка заняла долгие часы.

Наконец приступили к переправе. В реку загнали лошадь. К ее поводьям привязали веревку, которую держали двое перевозчиков на носу парома: то был своего рода руль. Пока каюк добирался до противоположного берега, его изрядно сносило. На афганской стороне «корабль» приходилось заводить вначале на пять-шесть верст вверх по течению, чтобы он, следуя тем же способом в обратном направлении, попадал в нужное место.

На первый же паром Столетов посадил гонца, чтобы известить Шер Али-хана о приближении миссии.

Переправа затянулась. Солнце жгло неимоверно. От жары мало спасали легкие шатры, наспех сооруженные бухарскими провожатыми для генерала и его спутников. Доктор измерил температуру в таком шатре.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Ни много ни мало — 42 градуса по Цельсию.

Из другого шатра донеслось замысловатое ругательство Разгонова.

— Что случилось, Николай Иосифович? — спросил своего ближайшего помощника Столетов.

— Как бы это помягче выразиться, Николай Григорьевич, — сердито откликнулся полковник. — У меня в саквояже совершенно расплавился весь запас стеариновых свечей и залил одежду…

— Стоит ли расстраиваться из-за подобных пустяков! Вы знаете, что говорил Саади о хладнокровии и самообладании? — и генерал, сидя под импровизированным зонтиком на прибрежном песке и внимательно наблюдая за погрузкой, стал утешать сомлевших от зноя коллег стихами персидского поэта, призывавшего «положить подушку терпения на ковер ожидания» либо «укрыться от непогоды неприятностей под радугой удовольствий».

— Саади-то Саади, да вот как мне с мундиром быть?! — не унимался Разгонов.

— Ну уже если вам не угоден Саади, то, быть может, Фирдоуси или Хафизу вы поверите? — улыбнулся Столетов и поразил соотечественников целым каскадом поэтических изречений на тему философского отношения к невзгодам.

…Весь отряд смог переправиться на тот берег лишь через день.

Посольство остановилось в ближайшем селении, куда вскоре прибыл эскорт, высланный эмиром: сто пехотинцев и двести всадников под начальством двух генералов. Старший из них носил звание кам-наиба, или помощника наместника.

Афганские воины — пехотинцы и всадники — отличались большим разнообразием одежды, отражавшей все цвета и оттенки солнечного спектра, равно как и богатство фантазии местных портных. Ярко-зеленые и коричневые, желто-синие и белые, красные и черные куртки, мундиры, жилеты, рубахи. Штаны — длинные и короткие, широченные и плотно облегающие ноги. Многие были босиком, остальные — в чувяках, сыромятных сапогах и полусапожках. Единственное, что в их обмундировании было одинаковым, — это кулохи, высокие, куполообразные шапки из мерлушки.

Поражало обилие всевозможного оружия. У большинства были старинные джезаили — длинноствольные крупнокалиберные ружья кустарного производства, отделанные серебряной насечкой или иными украшениями. У некоторых за плечом висели винтовки — преимущественно английские, у других — мушкеты, доставшиеся им или их отцам в качестве трофеев еще со времен первой войны против инглизи: это оружие, как правило, они хранили в чехлах. Из-за пояса у каждого воина торчали по нескольку ножей и кинжалов, а порой и пистолет или револьвер, которым владелец очень гордился, поминутно касаясь его, будто поправляя.

Бегло взглянув на воинов, оценив их снаряжение, умение выполнять команду, Столетов и Разгонов, опытные военные, подумали, что такому войску трудно будет противостоять хорошо вооруженной и обученной британской армии. И как только афганцам удалось нанести англичанам такое сокрушительное поражение сорока годами ранее?!

Кам-наиб выстроил свой отряд и, приветствуя прибытие посольства в Афганистан, сообщил, что эмир Мухаммад Шер Алихан будет рад принять в Кабуле представителей ак подшо — Белого Царя.