Победители тьмы - [44]

Он хорошо знал по опыту, что бывают мгновения, когда достаточно малейшего проявления пассивности, чтобы противник снова мобилизовал все силы и запутал следствие.

- То, чего я недосказал, вы можете сами дополнить и вывести свои заключения, - не уступал Жабов.

- Я снимаю с вас показания вовсе не для того, чтобы затем решать какие-то ребусы. Да и кроме того, нужно признаться, что все эти ваши ребусы довольно-таки примитивны. Вот, к примеру, один из них: ведь вы многое отдали бы за возможность вернуться туда, где находятся ваша дочь - «дивная Эллен» и ваш зять - барон Вильгельм фон Фредерикс, бывший фюрер Эстонии, любимец Геринга, которому удалось своевременно, через один из швейцарских банков, перебросить свои капиталы в западное полушарие. Я, кажется, не ошибусь, если скажу, что львиная доля акций концерна «Фредерикс америкэн индустри» принадлежит именно ему.

Не отвечая ни слова, Жабов широко раскрытыми глазами смотрел на Дерягина.

- Скажите, вы, наверное, и это считали ребусом? - продолжал Дерягин. - Признайтесь, господин Гомензоф, что вы в своих показаниях не сделали и намека на эти факты. Тогда, после победы революции, вы так поспешно исчезли с горизонта, что сочли даже лишним повидаться перед отъездом с женой, которая ожидала ребенка. Вы покидали вашу родину в полной уверенности, что советская власть продержится недолго, и вы в скорости сможете вернуться. Но этого не произошло. Вы участвовали во всех авантюристических походах Антанты, и вас каждый раз самым позорным образом вышвыривали из нашей страны. Ваша Эллен была рождена уже при советской власти. Она росла и училась при советской власти, и можно было думать, что она забыла вас… Но мать сумела привить ей черты, глубоко чуждые нашему строю и нашему быту. Среди всех сверстниц она резко бросалась в глаза своим преклонением перед всем чужим, «заграничным». Недаром же еще в средней школе друзья и подруги прозвали ее «дивной Эллен»! В этой дружеской шутке таилась одновременно и убийственная насмешка над нею. Конечно, она была еще очень далека от критики советского строя. Но если б при ней кто-либо со злорадством и чувством враждебности заговорил о наших затруднениях, она в лучшем случае лишь смолчала бы. Ее нетрудно было переманить из одного гнезда в другое, - в особенности же - когда этот труд взял на себя родной отец, который уже четвертый раз принимал участие в нашествиях на Советский Союз, на этот раз вместе с гитлеровскими ордами! Ваша жена, господин Гомензоф, погибла от бомб ваших же союзников. Но Эллен вам удалось похитить и увезти с собой. Как видите, и этот авантюристический ребус ваш разгадан нами. Итак, вот какими нашими дополнениями уточняются ваши показания. Но, конечно, далеко не полностью…

- Если вам все это известно, мне уже нечего добавить! - еще больше вбирая голову в плечи, пробормотал Жабов.

- Но вот, например, мне все еще неизвестно, что же именно принудило вас, и притом в таком преклонном возрасте, подвергать себя такой большой опасности и являться к нам? - спросил Дерягин.

- Не понимаю вас. Я же объяснил вам в своих показаниях, что задался целью уничтожить ваш сталолитовый город и подводный корабль. А мои годы… Именно годы-то и заставили меня поспешить свести счеты с Николаем Аспинедовым!

- И со мной, - дополнил полковник.

- Нет, этого я не учел. Я не думал, что встречу вас здесь.

- Итак, вы продолжаете говорить неправду!

- Черт побери, если вы уже знаете, что я говорю неправду, зачем же тогда задаете мне вопросы?! Совершенно не понимаю этого метода вашей работы!

Дерягин от души расхохотался.

- Вот это, действительно, чудесно! И вам, я думаю, так и не удастся никогда понять этого…

- Не преувеличиваете ли вы, гражданин Дерягин?

- В отношении вас могу утверждать это с полной уверенностью: нет, не ошибаюсь! Если угодно, могу даже слегка приподнять завесу над этой тайной. Может быть, вы хотя бы тогда убедитесь, что вам теперь не к чему изворачиваться, когда аркан уже шлепнут на шею… Повторяю, я считаю необходимым, чтобы вы самолично подтвердили то, что стало мне известно помимо вас. И это - действительно наш стиль работы, который вам никогда не освоить, господин Гомензоф! Вспомните хотя бы далекое прошлое…

- Хорошо. Так слушайте же! - внезапно выпрямляясь, прервал его Жабов.

- Слушаю вас.

- Я прибыл, чтобы уничтожить ваш сталолитовый город! Эту причину я вам уже открыл. Но у меня была и другая, главная побудительная причина, которая и придала мне смелость…

- Продолжайте!

- Невозможно представить себе бронебойность большую, чем она будет у пушечного снаряда со сталолитовым стаканом. Нам известны качества этого невиданного металла, но тайны его состава мы пока еще не знаем. Вы строите дома из этого чудесного металла, мостите им улицы, расточаете это богатство на всякие пустяки, в то время как…

- В то время как вам не терпится превратить его в пушечные снаряды, не так ли? И против кого, ради чего? Ведь требование о заключении длительных договоров о мире поддерживается уже почти всем человечеством!

- Жить в мире с вами мы не можем, гражданин Дерягин! Если не сегодня, то завтра война между нами неизбежна…