Победителей не судят - [82]

– Никогда Мюриэль Пенико не оказывала услуг кровавым диктаторам! – взвыла министр труда. – Увольте меня лучше сразу, без работы я не останусь!

– Ну, вот и все, – вздохнула министр вооруженных сил, – едва на горизонте появился месье Сталин – крысы побежали с корабля. Я, собственно, вот чего не понимаю – мы что, собрались тут только для того, чтобы поахать и поохать? Разве же мы не собираемся выработать каких-нибудь серьезных мер для отражения поползновений на нашу территорию? Ведь, насколько я понимаю, такие отряды, с точки зрения нашего закона, являются полностью незаконными и подлежат разоружению, а в случае если они откажутся это сделать, то полному уничтожению.

– Мадам Парли, – вздохнул Жан-Ив ле Дриан, одаряя «коллегу» снисходительным взглядом, – я надеюсь, вы понимаете, что ваше предложение означает объявление войны – и не месье Торезу, который всего лишь мелкая сошка, а самому месье Сталину? Поляки вон уже довоевались со Сталиным до полной ликвидации своей государственности; вы, наверное, для нашей милой Франции хотите тоже того же? Не забывайте, что нашим вооруженным силам, если месье президент все же отдаст такой приказ, придется иметь дело не с армией шутовского полковника Каддафи, которая при первой же опасности распалась на племенные ополчения. Отнюдь… Против наших солдат будет стоять армия, которая в нашем прошлом в начале войны выстояла под натиском блицкрига, а потом, набравшись сил, так отделала бошей, что те до сих пор в международной политике никто и ничто. Это русские сделали так, что до самого последнего времени Германия не требовала от нас возврата Эльзаса, Лотарингии и Саарбрюкена. В той, иной, реальности сорок первого года, армия, с которой вы предлагаете воевать, с помощью местных русских встретила бошей прямым ударом в морду и в течение нескольких дней отправила их в нокаут. Кстати, война на Украине и в Польше показала, что советские ударные части вооружены ничуть не хуже любой армии нашего времени, а может даже, и лучше. Думаю, что в области связи, радиоэлектронной борьбы и всего прочего, в чем наши русские совсем недавно неожиданно вырвались вперед, их советские союзники наверняка имеют на вооружении такие новинки, о которых мы с вами еще не догадываемся. Это отнюдь не армия дикарей, как вы о них думаете, а хитрый, умный, свирепый, и в силу того смертельно опасный враг…

– Ну тогда все понятно, – кивнула Флоранс Парли, – если мы не можем с ними воевать, то надо договариваться. Думаю, что на переговоры лучше всего послать какого-нибудь высокопоставленного социалиста. Например, бывшего президента Олланда или его бывшую гражданскую жену мадам Сеголен Руаяль…

– А вы знаете, – сказал из угла молчавший до того премьер-министр Филипп Эдуар, – что их первый вождь Ленин называл наших европейских социалистов проститутками. Так что думаю, к вашему Олланду отнесутся так, как он этого и заслуживает – то есть как к пустому месту. Хорошо, если еще напоследок не надают пинков, или вообще не пристрелят, чтобы много не разговаривал.

По-байроновски сложив на груди руки, Филипп Эдуар подошел к столу и обвел всех присутствующих внимательным взглядом.

– Если вы хотите говорить всерьез, – веско произнес он, – тогда посылайте серьезного человека, авторитетного и тут, и там. Если хотите просто прощупать обстановку, то посылайте клоуна, только не такого высокопоставленного, как месье Олланд. Вполне подойдет кто-нибудь вроде Жан-Люк Меланшона. Если этого человека и пнут ненароком в зад, престиж французского государства от этого ничуть не пострадает, потому что никаких государственных должностей он никогда не занимал.

Президент Макрон встал с места и обвел присутствующих томным с поволокой взором красующегося перед публикой павлина.

– Это вы прекрасно придумали, месье Эдуар, – с придыханием произнес он, остановив взгляд на мадам Брижит, – Меланшон – он и есть клоун, не так ли, моя дорогая? Поэтому его мы и пошлем в Сен-Дени – разговаривать с этим самым полковником Леграном. Пусть мелкая сошка говорит с мелкой сошкой. Зато серьезным переговорщиком буду я сам. Только переговоры я буду проводить не с кем-нибудь, а лично с господином Путиным в Сочи или в Москве – в зависимости от того, где он сейчас находится. Я пообещаю ему снятие санкций и все остальное – в обмен на то, что он найдет способ повлиять на этого ужасного Сталина. И вот еще что. До тех пор, пока по отношению к представителям власти французской республики не применяется никакого насилия, я, в свою очередь, запрещаю вам применять насилие по отношению к людям полковника Леграна или к другим пришельцам из сорок первого года. Надеюсь, медам и месье, вы меня поняли?! Пока я не завершу переговоры, никакого насилия быть не должно! Кстати, месье Коллон, надеюсь, местное население в Сен-Дени испытывает не очень большие неудобства от присутствия по соседству коммунистических отрядов?

– Ну, как вам сказать… – пожал плечами министр внутренних дел, – по имеющимся у меня данным, большинство от их присутствия испытывает просто восторг. Ведь они всего за несколько часов навели на улицах почти идеальный порядок, убрав с них сутенеров, драгдилеров, карманников и мелких гопников – то есть сделали то, что наша полиция спускала на тормозах четверть века. Теперь по улицам можно пройти, не рискуя быть обкиданным грязью, оскорбленным, избитым и ограбленным, а над тамошними женщинами перестала висеть угроза быть изнасилованными толпой накурившихся марихуаны подростков. Меньшая часть населения – то есть эти самые сутенеры, драгдилеры, карманники и мелкие гопники – крайне недовольны таким поворотом судьбы, но протестовать не рискуют, потому что тех из них, кто пытался это сделать, коммунисты из прошлого просто пристрелили на месте, не вдаваясь в дискуссии. Не забывайте, что это не русские, не американцы, не боши и не арабы с неграми, а такие же французы, в значительной части родившиеся и жившие в этом самом Сен-Дени, только на семьдесят семь лет раньше. Думаю, вам стоит поторопиться со своими переговорами, потому что информация о том, что люди месье Тореза установили в Сен-Дени такую благодать, растекается по Парижу и окрестностям буквально со скоростью звука. Полагаю, что еще немного – и мы увидим в Сен-Дени настоящее столпотворение, ведь люди будут приезжать издалека, чтобы только поглазеть на такую диковинку, как настоящие французские коммунисты из сорок первого года. Вот тут совсем недавно месье ле Дриан говорил о выборах из двух одинаковых кандидатов. Наверняка в ближайшее время французам придется делать выбор из двух совершено различных вариантов устройства страны, и после того, что вы, господин президент, успели намолотить за первый год у власти, боюсь, что выберут совсем не наш вариант… Задумайтесь об этом. Я, например, могу пойти преподавать в колледж или выставить свою кандидатуру на выборы президента Большого Лиона – должность, на которую меня изберут с криком «ура». Мадам Парли со своим опытом работы руководителем крупных компаний сможет вернуться в большой бизнес, мадам Беллубэ вернется к университетскому преподаванию – классическое римское право изучают при любой власти. Трудоустроиться сможет и мадам Пенико, хорошие менеджеры по кадрам всегда будут в цене, как бы ни звали человека, который станет хозяином этого кабинета. И только профессиональные политики – такие как вы, месье президент, месье ле Дриан и месье Эдуар – не смогут найти себе работу по специальности, так как на политических должностях от них скорее будут требовать верности идеологическим установкам и порядочности, а не какого-то особенного ума.