Победителей не судят - [80]

Саркози, а уже от них – к абсолютно бесцветному Макрону, чистому ставленнику невидимой мировой закулисы. Ну чисто флюгер; человек, который на протяжении всей жизни никак не может решить, кто он на самом деле – Филипп или Эдуард (шутка)… Третьим в этой изысканной компании был Жан-Ив ле Дриан, улыбчивый семидесятилетний старичок, социалист и масон высокого градуса посвящения, в правительстве Филиппа Эдуара исполняющий обязанности министра иностранных и европейских дел. Четвертым был Жерар Коллон, бывший преподаватель французской классической литературы, бывший президент Большого Лиона, опять же социалист и масон, да к тому же министр внутренних дел. На этом мужская часть малого кабинета заканчивалась и начиналась женская. Министром юстиции (ответственная вроде бы должность) в кабинете Филиппа Эдуара работала некая шестидесятитрехлетняя Николь Беллубэ, бывшая преподавательница права в университетах, бывшая чиновница в министерстве национального образования, бывшая председательница Межведомственного комитета по обеспечению гендерного равноправия в системе образования, бездетная вдова и социалистка, привыкшая решать любые вопросы путем переговоров. На фоне предыдущей героини министр вооруженных сил, пятидесятипятилетняя Флоранс Парли, выглядела вполне нормальным человеком. Бывшая замгендиректора «Эйр Франс», бывшая гендиректор государственных железных дорог Франции, до назначения министром занимавшая высокие посты в Zodiac Aerospace, Altran Technologies и Ingenico Group. Не бла-бла-бла, как у некоторых, а реальный Большой Бизнес. Вот бы эту акулу капитализма в президентское кресло, а не это облако в штанах, по имени Эмманюэль Макрон. Министр труда Мюриэль Пенико на фоне всех вышеперечисленных выглядела как мышь, приглашенная на кошачью свадьбу. Четыре диплома, должности в кадровых службах нескольких крупных французских компаний, на предыдущих должностях в Министерстве труда возглавляла Национальный институт труда, занятости и профессионального обучения, а также Высший совет социального диалога. Ее бы и вовсе не позвали на заседание правительства в узком составе, ибо бесцветные ставленники мировой закулисы смотрели на министерство труда (как и на прочие завоевания французских трудящихся) как на пережиток биполярной системы мироустройства, когда им приходилось делиться с трудящимся быдлом своими доходами. Но угроза, вдруг объявившаяся на горизонте, требовала принять нетривиальные решения. Сейчас эти круги восхваляли свою лень и инерцию, помешавшую им демонтировать политические институты вроде бы уже ставшие ненужными сразу после развала СССР. В противном случае Сталин бы их всех сразу с потрохами съел.

Итак, весь этот ареопаг, собравшийся по просьбе президента Макрона, и должен был решить, что стоит предпринять по поводу объявившейся в Сен-Дени большевистской угрозы, вдруг проникшей в двадцать первый век из смутного тысяча девятьсот сорок первого года. Только один приглашенный злостно проигнорировал – точнее, проигнорировалА – это собрание. Это была американский посол Джейми МакКорт, урожденная Лускин. Очевидно, госпожу посла отвлекли неотложные дела, связанные с продвижением в мире бизнес-образования, современного искусства и интересов всемирной еврейской общины. На самом деле в Вашингтоне очень трезво и очень низко оценивали возможность режима Макрона сопротивляться вторжению из 1941 года хоть на левом, хоть на правом фланге, и потому сразу отдали своему послу приказ по возможности покинуть Париж и прибыть в Вашингтон – по официальной версии, «для консультаций». В самом деле, первая Хранция – чай, не вторая Украина, где проклинающий тупоумие несчастных аборигенов американский посол бывало даже вел заседания кабинета министров.

Вообще-то по-настоящему внезапной эта неожиданность не была ни в Париже, ни в Вашингтоне, особенно после того что случилось на Украине, в Польше, Литве и переворота в Германии. Но важные господа, которым предстояло принимать ответственные решения, отнеслись к событиям в восточной Европе с известной долей здорового скепсиса. Мол, от этих поляков, а тем более от украинцев, можно ждать разного, там вообще ничто не удивительно. Зато события в Западной Европе, особенно в такой цитадели демократии как Франция вызывали настоящий шок. Двести лет спустя русские армии снова стояли у ворот Парижа.

Первым взял слово министр внутренних дел Жерар Коллон.

– Русских, – сказал он, – среди боевиков, захвативших коммуну Сен-Дени, не обнаружено ни одного человека. Должен сказать, что наши люди, как и любые другие французы и иностранцы, имеют возможность свободно входить и выходить на контролируемую коммунистами территорию, в том числе и через три действующие станции метро 13-й линии, движение по которым продолжается в полном объеме, потому что захватчики не желают каким-то образом ограничить перемещение граждан. Кроме того, на территории Сен-Дени продолжают действовать как проводные, так и сотовые телефоны, а также интернет. Следовательно, можно сказать, что мы имеем возможность получать из захваченного коммунистами района всю необходимую информацию, но никакого русского следа пока не обнаружено. Все вооруженные люди, одетые в черные куртки, опознаны как небогатые французы коренного происхождения, некоторая часть которых происходит из самого Сен-Дени, другие являются жителями Парижа или других его пригородов. Командует ими некий полковник Легран, в свое время воевавший в Испании на стороне республиканцев, а потом вернувшийся во Францию на броне советских танков. Он, кажется, единственный среди этих рабочегвардейцев, кто родился не в Париже с пригородами, а где-то в Провансе. Так вот, люди полковника Леграна утверждают, что совсем недавно, буквально пару дней назад, Франция сорок первого года проголосовала на референдуме за вхождение в состав СССР и теперь является еще одной советской республикой…