По зову долга - [24]

— Вести себя тихо, очень, ни о чём не разговаривать, не спрашивать! Больной только из реанимации. Жить он будет твёрдо в этом уверен!

— Бойцы, надев данные им халаты, как дети прошли в палату, окружили койку, в которой лежал их Дед и молча смотрели на него, вспоминая как вытаскивали его из боя, как отрывались от погони, как горами удалось эвакуироваться. Стояли они тихо, молча уставясь на лежащего. Наконец, стоящий рядом с ними врач, начал их осторожно выгонять и в это время веки командира дёрнулись, глаза приоткрылись, поначалу ещё не осознавая окружающие. Но вот его губы шевельнулись и зашептали с большим трудом:

— Вышли сынки!..Всё. теперь. я поднимусь… Произнеся эти слова он стих. Врач всполошился, тут же нажал кнопку, подскочила медсестра. врач. ещё один врач, бойцов выгнали, взашей. Но они были счастливы! Их Дед живой! Он сумеет преодолеть свои раны, операции, лечение! Они в этом уже не сомневались, ведь он сам им это сказал, а он их никогда не обманывал! Бойцов попробовали было разместить в другой санаторий и начать их уже лечение, ведь они были обморожены, у всех ранения разной степени тяжести. Однако, встретив такое сопротивление, такое решительное «нет», что плюнули, освободили один из самых небольших корпусов и вселили их туда. Каждый день правдами и неправдами они пробирались к своему Деду и это действовало на него лучше всяких лекарств. В конце концов, уяснив психотерапевтическое действие таких встреч, им перестали чинить препятствия, ограничив эти посещения по времени и рядом условий.

Через месяц их перевели в закрытый лагерь, на базу, где начали готовить к новой операции в Африке. Командир к этому времени уже начал потихоньку вставать и делать несколько шажков к окну. Перед убытием на операцию все бойцы явились к командиру. Он всё прекрасно понял, более часа, пока не прибежал лечащий врач и не разогнал их, побеседовал с ними, давал наставления своему заму, назначенного старшим команды вместо него. Бойцы до самых ворот из увозившего их микроавтобуса смотрели в окно, из которого им кивал головою их самый уважаемый, самый любимый наставник. На этой операции команда впервые потеряла двух бойцов, многие оказались ранеными. Дед вместе с вернувшимися бойцами, как ни возражал врач, принял две поминальные чарки, затем дотошно выяснял причины и обстоятельства их гибели.

Согласно вердикту врачебного консилиума подполковник Серов Иван Петрович, герой советского союза, кавалер множества орденов, возраста сорок один год не в состоянии будет встать в строй. Поэтому руководство управления ГРУ приняло решение расформировать команду, а её членов передать в другие. Но все попытки привести это решение в жизнь встречали такой отпор со стороны бойцов, что в конце концов плюнули и махнули рукой. Не помогало ничто, ни угроза увольнения, ни угроза разжалования, ни угроза трибунала за неподчинение вышестоящим. Они все твёрдо стояли на своём:

На операции только этой командой и под руководством Деда! И Баста! Они нисколько не сомневались в способности своего командира восстановиться и встать в строй. Откуда такая у них была уверенность никто не знал. Но бойцы свято верили в своего командира. И действительно, словно эта вера помогла ему, сначала выздороветь, а затем набрать необходимую форму. Врачи только руками разводили невероятно! Такого в их практике ещё не было и вряд ли когда-нибудь случится. Через полгода появление Деда в команде ещё не в качестве официального командира, а бойца, восстанавливающегося свои навыки, буквально было праздником для всей команды. Каждый, как только мог, старался облегчить его тренировки, занятия. Пришлось ему даже прикрикнуть на них, надо сказать, впервые за всё время их общения. Но всё равно это не действовало Формально конечно бойцы не вмешивались в эти тренировки, но втихаря каждый всё таки старался это сделать, а по сей части они могли дать сто очков местным инструкторам. Те правда тоже замечали все их старания, но делали вид ничего невидящих. Ещё через полгода их командир полностью обрёл надлежащую форму. Их первая после тяжкого ранения операция прошла просто на ура. И командование, весьма подозрительно относящееся к утверждениям самого Ивана Петровича, его инструкторов о том, что он к боевым действиям готов, в конце концов махнуло рукой — главное он свою работу выполняет, а команда под его руководством просто рвётся в бой! Ну и пусть так и будет. Правда, всё таки таких тяжёлых заданий, как в Ирак и Испанию, ему уже не поручали. Последующие операции все были попроще что ли, хотя и имели большой резонанс Ему и команде дали ещё пару орденов, повысили звания. Отныне он полковник.

В начале девяностого года, когда их послали в Никарагуа провести там диверсионные рейды против американских наставников и организуемых ими баз, они вдруг ощутили какое-то безразличие к ним. Как будто ими вдруг делается никому не нужная работа. Командир забеспокоился, пытался выяснить ситуацию, но никто не удосужился с ним поговорить, объяснить. Тогда он в конце девяносто первого года на свой страх и риск решил прервать задание и вернуться на Родину. Эвакуация была очень трудной. Практически не финансируемые, предоставленные самим себе, заброшенные на другой край света, без надлежащих гражданских документов им предстояло самим выбираться. После тщательного раздумья. Дед решил использовать уже однажды применённый им приём. Собрав всё, что у них есть, они на одном небольшом судёнышке, промышлявшим контрабандой различных товаров из небольшого никарагуанского порта Пуэрто Кабесас перебрались в гондурасский провинциальный порт Ла-Сейба, где как правило и «кучковались» контрабандисты этого побережья южной части Северной Америки. Через два дня один из крупных банков Сан-Педро Сула, принадлежащий одному из воротил страны, был дерзко ограблен. И снова контрабандитское судёнышко несёт команду в порт Лимон, Коста-Рики. Плавание прошло удачно. Хотя были и напряжённые моменты Один раз им пришлось вступить в схватку с гондурасскими морскими пограничниками, закончившуюся для тех весьма плачевно. Насмерть перепуганный капитан судёнышка, увидевший побоище отказался было следовать дальше, но его убедили крупной по его меркам суммой и возможностью сменить своё довольно убогое на более современное и более скоростное судно. А такое на этом побережье можно было сделать только в порту Лимон. Обливаясь от страха потом, он всё таки довёл судно до этого порта, получил с обещанными премиальными оговоренную сумму и растворился. А команда тут же на арендованном подержанным микроавтобусе перебралась в Сан-Хосе. Там с помощью крупной взятки арендовали самолёт и перелетели на Кубу. Здесь их встретили более чем прохладно. Пришлось «трясти мошной», самое поганое уже перед работником Российского посольства., с большими оговорками и нотациями выбираться из уже негостеприимной Гаваны к себе на Родину. В общем в начале девяносто четвертого года они были уже в «новой» России. Их никто не встречал, хотя чиновник посольства, получив взятку заверил: