По живому следу - [7]

Соня со свойственной ей прямотой без обиняков спросила у матери:

— Мам, а я вам неродная, да?

Бритвина, готовя в это время салат, вздрогнула и порезала палец.

— Кто тебе это сказал? — серьезно спросила она.

— Никто мне не говорил, я сама догадалась. Все как-то само вспомнилось.

— Ну что ж, — вздохнула Вероника Сергеевна, — если так все получилось, я тебе объясню.

И Бритвина рассказала дочери и про то, как долго пыталась родить своего ребенка, и как мучилась и страдала оттого, что бездетна, и как решилась на усыновление, и, наконец, как приехали в детский дом за мальчиком, а нашли ее, Соню.

Девочка внимательно слушала мать, ни разу не перебила ее, только иногда вскидывала свои глаза на грустное и взволнованное лицо матери и снова опускала их.

— Теперь ты все знаешь, — закончила свой рассказ Вероника Сергеевна. — Разве что-нибудь изменилось?

— Нет… Ничего, — ответила Соня. — Ведь оттого что я все узнала, ты меня обратно не сдашь? — пошутила она.

— Нет, конечно, девочка моя! Как я рада, что ты у меня такая умница выросла, — облегченно вздохнула Бритвина и улыбнулась.

И никогда больше не повторялся этот разговор между матерью и дочерью. Соня своим чутким детским сердцем понимала, как неприятно матери вспоминать об этом, и не задала больше ни одного вопроса. А Вероника Сергеевна только нежнее стала относиться к своей девочке, пыталась больше баловать, хотя и до этого Соне ни в чем отказа не было, в общем, старалась сделать так, чтобы дочка даже на минуту не могла ощутить своего открывшегося вдруг сиротства.

Соня, конечно, потратила много времени на то, чтобы переварить, что же с ней произошло. Сильно переживала. Однажды не выдержала и рассказала обо всем своей лучшей подруге Кате. Та сначала вытаращила на Соню свои зеленые глазищи, а потом в свойственной ей манере заявила:

— Вот везет некоторым, какая у тебя мама классная, не то что моя. Может, и мне в детдом податься, глядишь, удочерит кто поспокойнее и подобрее.

Такая странная реакция подруги подействовала на Соню лучше любых утешений и объяснений, и вскоре она и думать забыла о том неприятном разговоре.

Катя была лучшей подругой с первого класса, да и жила по соседству, так что редко девочки разлучались больше чем на день. Мама Кати и впрямь была строга. Ругала и наказывала свою дочь за малейшую провинность. И не раз приходилось Соне брать на себя Катькины маленькие шалости, потому что обе они знали — Сонины родители только посмеются над тем, за что Катьку мама сурово накажет. Много раз приходилось Соне выслушивать упреки учителей за Катины проделки: за разбитый цветочный горшок, за беспорядок, устроенный в классе, за порванную книжку, за болтовню на уроке.

А однажды Катя, обидевшись на классную руководительницу за несправедливую оценку, недолго думая, взяла и вылила пузырек клея на пальто учительницы. Произошел невероятный скандал, но Соня и этот удар приняла на себя. Наказание последовало незамедлительно: строгий выговор от директора и сразу три двойки по поведению. Только память о былых заслугах девочки помешала применить к ней более строгое наказание.

За эту помощь Катя платила ей преданностью. Не было у Сони подруги ближе ее. От всех остальных приятельниц Катю выгодно отличало еще одно качество: она не завидовала Соне, хотя у той всегда была самая модная одежда, самые лучшие игрушки, самые дорогие украшения. Увидев подругу в обновке, Катя только всплескивала руками и говорила:

— Ой, как тебе идет! До чего же ты хорошенькая!

Девочки все делали вместе. Встречались по утрам, чтобы вдвоем доехать до школы (когда они стали постарше, родители стали отпускать их одних), вместе делали домашние задания, даже как-то раз влюбились одновременно — и обе в старшеклассников. И теперь каждый вечер, если, конечно, Катя не была в ссоре с мамой, девочки выходили на прогулку. Они встречались на своем секретном месте возле гаражей в глубине двора и шли обычным маршрутом к детскому саду, где по вечерам собирались старшие ребята, и предметы их любви в том числе.

Девочки с гордым и неприступным видом проходили мимо компании, делая вид, что не обращают никакого внимания на шуточки и свист, летящие им в спину. А завернув за угол, наперебой обсуждали, как посмотрели на них ребята, как пошутили, что сказали… А если иногда в этой компании оказывались девушки и, не дай бог, «их» ребята разговаривали или шутили с ними, день считался безнадежно испорченным.

Это тайное местечко за гаражами уже давно служило для встреч девочек. Там они могли делиться своими секретами, не боясь, что кто-то им помешает. Несколько рядов гаражей отделяли их убежище от шумного, оживленного двора. Девочки даже как могли обустроили свой уголок. Они притащили из дома два стула, Соня выпросила у матери старый, предназначенный к отправке на дачу столик, принесли туда журналы мод и даже толстый шерстяной плед, под которым они, тесно прижавшись друг к другу в особенно холодные вечера, рассказывали о своих тайных мечтах.

Еще довольно давно девочки договорились, что об этом месте должны знать только они двое.

Подруги приносили сюда своих кукол, брали кое-какую еду и играли. Когда куклы надоедали им, они придумывали себе истории. Иногда они воображали себя принцессами, которых злой волшебник заточил в высокой каменной башне, откуда они никак не могут выбраться. Разумеется, по всем сказочным законам они ожидали двух принцев, которые непременно должны были появиться и спасти их.