По всему свету - [16]

Млекопитающие в целом уступают птицам как строители, однако есть и среди них большие мастера. Барсук, например, роет замысловатейшие норы, причем последующие поколения нередко добавляют новые ходы, и получаются настоящие катакомбы с коридорами, тупиками, спальнями, детскими комнатами и столовыми. Еще один знаменитый строитель — бобр. Его обитель находится наполовину под водой; толстые стены выложены из хвороста, скрепляемого илом. Подземный ход позволяет животным входить и выходить из хатки даже в тех случаях, когда водоем покрыт льдом. Кроме того, бобры устраивают каналы, чтобы сплавлять бревна, предназначенные для ремонта плотин или для корма. Бобровая плотина — подлинный шедевр: на сотни метров тянутся подчас массивные сооружения из плотно уложенных стволов, скрепленных глиной или илом. Любая щель немедленно заделывается, чтобы вода не ушла и не открыла доступ в жилище хищному врагу. Глядя на хатки, каналы и плотины бобров, естественно заключить, что это чрезвычайно мудрые и сообразительные животные. Увы, это не так. Судя по всему, тяга к строительству плотин — страсть, которую ни один уважающий себя бобр не может подавить, даже если в такой конструкции нет никакой нужды. Поместите бобров в просторный цементный бассейн — они деловито примутся перекрывать его плотиной, чтобы удержать воду…

Но подлинные виртуозы строительного дела в животном царстве, вне всякого сомнения, — насекомые. Достаточно посмотреть, с какой изумительной математической точностью построены соты общественных пчел. Насекомые способны сооружать удивительнейшие гнезда, применяя всевозможные материалы — дерево, бумагу, воск, ил, шелковистые нити, песок. И конструкции тоже отличаются великим разнообразием. Мальчишкой, в Греции, я часами рыскал по мшистым берегам, разыскивая норки ктенизиды, которые можно отнести к замечательнейшим образцам архитектуры в мире животных. Этот паук, если расставит ноги, займет площадь, равную монете средней величины; окраска у него такая, будто он сделан из шоколада. Тело толстое, кургузое, ноги не очень длинные; по внешности ни за что не скажешь, что перед вами существо с талантом к изящной работе. Между тем сей неуклюжий с виду строитель роет норки длиной до пятнадцати сантиметров и больше при ширине в несколько сантиметров и тщательно выстилает их паутиной, так что получается нечто вроде шелковой трубочки. Но самое главное во всей конструкции — люк, круглая крышечка с аккуратно скошенным краем, наглухо закрывающая вход в норку и укрепленная на шарнире из паутины. Сверху она маскируется волосками мха или лишайника и совершенно сливается с окружением. Если вы в отсутствие хозяина откроете люк, то на шелковистой нижней поверхности увидите аккуратные черные ямочки. Это, так сказать, ручки, за которые паук цепляется своими коготками, чтобы не могли войти посторонние. По-моему, единственное существо, способное без восхищения смотреть на изумительную норку ктенизиды, — это сам паук. Ибо для самца, вошедшего в шелковистую трубочку, она является одновременно туннелем любви и смерти. После спаривания в темной обители самка тут же казнит его и съедает.

Одно из моих первых знакомств с животными-архитекторами состоялось в возрасте десяти лет. Я тогда страстно увлекался пресноводной фауной и почти все свободное время проводил на прудах и речках, вылавливая обитающую в них мелюзгу и помещая ее в большие стеклянные банки, которые стояли в моей спальне. Одна из банок была полна личинками ручейников. Эти причудливые создания, напоминающие гусениц, сооружают открытые с одного конца шелковистые трубчатые домики, или чехлики, украшая их снаружи различными материалами для камуфляжа. Мои личинки не могли похвастаться особо красивыми чехликами, потому что были собраны в стоячей луже. Единственными украшениями им послужили кусочки гниющих водорослей.

Однако мне рассказали, что, если извлечь личинку из чехлика и положить в банку с чистой водой, она сделает себе новый домик и украсит его тем, что вы предложите. Я не очень-то в это поверил, но решил все же сделать опыт. С предельной осторожностью извлек из домиков четыре возмущенно извивающихся личинки, поместил в банку с чистой водой и положил на дно банки горсть крохотных выцветших морских ракушек. С удивлением и радостью увидел я, что личинки повели себя именно так, как мне было сказано. И когда были готовы новые чехлики, они напоминали филигранные корзиночки из ракушек.

Я пришел в такой восторг, что заставил личинок трудиться без передышки. Им то и дело приходилось мастерить себе новые чехлики, украшенные самыми неожиданными декоративными материалами. Кульминационный момент наступил, когда я обнаружил, что можно принудить личинки делать разноцветные домики, если перенести их в другую банку, не дожидаясь, пока конструкция будет завершена. В некоторых случаях я получил таким способом весьма диковинные изделия. Помню домик, одна половина которого была изумительно отделана ракушками, а другая — кусочками древесного угля. Но высшим достижением были три чехлика, декорированных синими стеклышками, кусочками красного кирпича и белыми ракушками. Причем цвета чередовались; правда, полоски были неровные, но все же достаточно явственные, как на английском флаге.