По волнам жизни - [51]

В эту организацию, кроме таких, как Василь Таселлари и его товарищи, входил и один лицеист, высокий широкоплечий молодой человек с густой черной шевелюрой и открытым симпатичным, всегда улыбающимся лицом. Самым привлекательным в нем были приветливость и простота, культура и интерес к людям труда. Ему доставляло радость общение с ними, тогда как сливки местной интеллигенции даже не замечали их. Его звали Петрит Скендэри. Василь Таселлари познакомился с ним в кондитерской Коци Бако{80}.

Слева от церкви, на площади Митрополии, находился маленький ветхий домик с деревянными ставнями. На серой вывеске большими печатными буквами было написано: «Кондитерская Коци Пандо Бако». Кафе и магазинчик кондитерской помещались под салоном того самого учителя танцев, у которого когда-то капитан Хайдар Адэми топтал скрипевший под его лакированными сапогами пол, разучивая танго и уанстеп. Всякий раз, когда в кондитерской от топота ног сотрясался потолок и поднималась пыль, Коци Бако, ненавидевший капитана, «эту никелированную железяку», и заодно всех его бездельников дружков, цедил сквозь зубы, сжимая кулаки: «Чтоб вас чума унесла».

В магазине Коци Бако, скромного, трудолюбивого и на редкость отважного молодого человека, часто собирались члены корчинской коммунистической группы. Здесь и началась тесная дружба Василя с Петритом Скендэри.

Василь сразу проникся глубокой симпатией к этому располагавшему к себе с первого слова юноше. Будучи на несколько лет моложе Василя Таселлари, Петрит сумел внушить ему уважение своей эрудицией, культурой, бесстрашием и разумными советами. Петрит сумел четко и кратко разъяснить ему многое из того, о чем молодой рабочий имел весьма смутное представление.

Василь Таселлари очень обрадовался, когда понял, что Петрит — последовательный и убежденный коммунист: он говорил о рабочих с такой неподдельной любовью, словно о родных братьях, сокрушался об их тяжелом положении и учил их, как нужно действовать, чтобы изменить его и улучшить. Встречи Петрита с Василем Таселлари и его товарищами стали учащаться, а с ними укреплялись дружеские узы между юным лицеистом с открытым лицом и рабочими Корчи.

Петрит Скендэри часто встречался с рабочими в кондитерской Коци Бако и кафе «Кристаль». Он заходил в магазин, садился на табурет и беседовал с ними. Иногда приносил с собой свежий номер «Юманите» и рассказывал о французских коммунистах. У рабочих вызывали удивление и восторг изображенные на титульном листе газеты серп и молот. Скоро ли наконец настанет время, когда и у албанского рабочего класса будет своя газета с серпом и молотом у заголовка?

Если Василь Таселлари или кто-нибудь из его друзей впадали в отчаяние от неудач или забот, Петрит Скендэри всегда находил для них слова утешения, умел снять тяжесть с их сердца. Всем, что имел, всегда был готов поделиться: щедрость его не знала границ. Вскоре, однако, в 1930 году, закончив лицей, он уехал во Францию продолжать образование. Василь Таселлари и другие коммунисты очень сожалели, что их покинул такой верный, надежный и любимый товарищ, и сохранили о нем самые теплые воспоминания. Василь всегда носил в бумажнике фотографию, где был снят вместе с Петритом у кондитерской Коци Бако. Петрит Скендэри стоял, положив руку на плечо Василя, и смотрел своими приветливыми глазами прямо в объектив.

2

В этот субботний базарный день Василь Таселлари работал, как обычно, в своей мастерской, делая печные трубы. Близилась зима, люди приводили в порядок печи. Гачо помогал дяде. Молотки стучали по красноватой жести, а дядя и племянник предавались каждый своим мыслям. Василь, глава многодетной семьи, думал о домашних делах, о бедности, из которой не удавалось вырваться, и о нараставшем кризисе. Гачо же размышлял о теме и образах задуманного им длинного стихотворения, которое в то время сочинял.

Страсть к стихотворству появилась у него в самом начале занятий в лицее. Поэзия захватывала мальчика чем дальше, тем больше, и вскоре довольно толстая тетрадь заполнилась первыми поэтическими опытами.

За два года лицейской жизни Гачо довольно хорошо освоил французский язык и теперь мог читать в оригинале Виктора Гюго, Беранже и других славных поэтов Франции. Кроме тетради собственных стихов, у Гачо была еще старая пухлая тетрадь, куда он переписывал особенно полюбившиеся ему строфы. Там наряду с поэзией Наима и Чаюпи{81} можно было найти стихи Виктора Гюго и его поэму «Бедные люди», в которой описывалась жизнь рыбацкой семьи. Поэма так пленила мальчика, что он выучил ее наизусть, хотя в ней было много строк и трудных слов.

С того времени, как Гачо прочел эту поэму и постиг всю ее прелесть, для него началась двойная жизнь: он стучал молотком по жести и железу, а думал в это время о литературе, точнее, о поэзии. Еще в школе он считался первым учеником по албанскому и французскому языкам. Его сочинения вызывали восхищение преподавателя. Стихи он легко выучивал наизусть и долго помнил. Все говорило о том, что в старших классах лицея он проявит большие способности к литературе, а со временем, возможно, из него даже выйдет неплохой писатель.