По волнам жизни - [34]

Исмаилу вспомнились слова этих бедных женщин, то и дело сводивших беседу к бедности и богатству и смотревших на жизнь совсем не так простодушно, как он. Им она представлялась гораздо более сложной, напоминала трудный задачник. Задачи из него приходилось решать постоянно, потому что, справившись с одной, преодолев какое-то препятствие, нужно было тут же решать другую, подчас еще более головоломную, не осилив которой невозможно существовать дальше. «Богатей с богатеем, бедняк с бедняком», — сказала ему старая Тина. Она воспринимала людей разделенными на сытых и голодных, считая, что так установлено свыше и так устроен мир. «Все это было до нас, будет и после нас. Приданое стало помехой замужеству: если его нет, хорошей девушке не удается построить семью», — считала его хозяйка Ольга. И кто знает, сколько человеческих судеб не состоялось в этом красивом приветливом городе, которому будто и невдомек, что существуют понятия «бедность» и «горе». За стенами каменных построек этих живописных улиц, тоже, казалось, напевавших под нежные звуки гитар и мандолин, одиноко старели чудесные девушки-бесприданницы. В этих стенах горевали обездоленные жены и безутешные матери, ожидая с трепещущим сердцем прихода почтальона с письмом, которое привиделось им во сне или же в знаках и линиях на чашке с кофейной гущей. В этой Корче было также много достойных юношей, слишком бедных, однако, чтобы учиться, как он, в лицее. Сколько хорошего и интересного можно написать об этих зачахших во мраке судьбах! Почему до сих пор еще не созданы романы, или рассказы, или хотя бы стихи, где говорилось бы о трагедиях, происходящих за этими стенами? Многие ли знают о них или испытали нечто подобное? Почему бы им не поведать бумаге пережитое, не открыть другим тайны исстрадавшейся души? Какие прекрасные получились бы книги! Ведь эти темы достойны пера самых одаренных писателей! Даже лучшие из зарубежных авторов — по крайней мере в книгах, прочитанных Исмаилом, — еще не докопались, как ему казалось тогда, до столь благородной и волнующей темы. Тема эта — вот она, рядом, но пока еще нет исполнителя, способного сделать ее искусством, показать всем людям как в зеркале ужасные язвы, гангреной разъедающие албанское общество.

Помимо этих проблем, юного Исмаила терзала еще одна загадка. Она была связана с Фросиной. Исмаил никак не мог понять, что заставляло женщину, жившую вполне благополучно, ни в чем не нуждаясь, обманывать своего мужа, достойного человека, и изменять ему? Исмаил почувствовал к ней антипатию, едва увидел ее впервые, моясь во дворе у колонки. Она вкатилась тогда во двор, словно клубок красной шерсти, и назвала его мальчуганом. Особенно неприятно поразил его резкий безудержный смех этой женщины. Ее истерический хохот нарушал привычную тишину дома, не давая Исмаилу заниматься. Между прочим, Исмаил отнюдь не считал Фросину некрасивой. Иногда она выглядела просто хорошенькой со своими пухлыми румяными щечками под цвет ее красной кофточки. Милой была и ее округлость, но страшно резал слух визгливый и неумолимый хохот, напоминавший Исмаилу сирену автомобиля. Неприязнь Исмаила к Фросине достигла предела в тот вечер, когда он услышал ее неестественный смех в комнате Хайдара Адэми и когда смех вдруг оборвался, а в комнате наступила тишина. Он чуть ли не возненавидел эту богатую замужнюю женщину, которая закрывалась с его соседом, пьяницей и хлыщом, вызывавшим у него отвращение. Юношу отталкивал высокомерный вид капитана, вышагивавшего грудью вперед в своем мундире с иголочки. Его раздражал неприятный скрип блестящих лакированных сапог Хайдара. Исмаил испытывал неприязнь к этому волоките и болтуну, который мог говорить либо о коньяке, либо о женщинах, всякий раз вставляя: «Бог тому свидетель!» — или: «Когда я был в Италии…» Как странно устроены женщины! Ну что могло понравиться Фросине в таком неотесанном остолопе, как Хайдар! Может быть, его голова кочаном, или же злобный взгляд, или горбатый нос, больше похожий на клюв попугая? Рядом с верзилой капитаном Фросина, едва доставая ему до плеча, казалась совсем коротышкой в своей вязаной кофточке. И вправду клубочек шерсти, который, того и гляди, скатится прямо под ноги этому детине. Ничего не скажешь, странный вкус у маленькой Фросины.

Обо всех этих вещах размышлял Исмаил в холодную мартовскую ночь, сидя над мангалом и слушая свист бушевавшего на улице ветра, который стучал по оконным стеклам, заставляя их дребезжать.

17

Кто его знает, почему прекрасные мечты юности почти никогда не совпадают с реальностью: человек мечтает об одном, а получается совсем другое. Такое стремительное падение с заоблачных высот на землю Исмаил довольно скоро испытал на себе.

Приближался праздник великой пасхи. Хозяйки выбивали пыль и убирали квартиры, белили во дворе плитки, пекли куличи — одним словом, готовились встретить праздник как следует.

В страстную пятницу ранним утром зазвонили колокола церкви святого Георгия, заполнив воздух разноголосым эхом. Им вторил траурный колокольный перезвон церкви Волхвов. Казалось, что плакали сами небеса, слушая печальную весть о смерти Иисуса.