По волнам жизни - [182]

Как только за круглым столом в кафе заходила речь о политике — а говорили о ней часто в те времена, когда радио и газеты сообщали о все новых военных событиях, — разговор разгорался сразу, как вспыхнувшая от искры солома. Теперь албанские интеллектуалы не спорили больше о преимуществах культуры и цивилизации тех стран, где они получали высшее образование: великая война, свирепствовавшая повсюду в мире — в воздухе, на суше, на море и под водой, а также важные события дня, свежие сообщения о которых то и дело передавались различными агентствами, сделали их реалистами и заставили отказаться от прекраснодушных мечтаний, в которых они витали когда-то. Теперь, когда юноши и девушки жертвовали жизнью в расцвете молодости, не страшась тюрем, ссылок и даже петли, когда шпиков и предателей убивали на улицах как собак, их мысли и разговоры сосредоточивались на этих драматических событиях и на будущем страны.

Драма, переживаемая страной, вызывала огромные потрясения и оставляла глубокие следы в душах людей, меняла их психологию настолько, что за короткий срок даже самый близкий и любимый друг, которого ты знал как свои пять пальцев, мог измениться до неузнаваемости, стать чужим человеком.

Исмаила поразили перемены, происшедшие в его друге Решате Дэльвине. Прежде настолько непримиримо настроенный против итальянцев и фашистов, что, казалось, уж кому, как не ему, бороться против них с оружием в руках, Решат стал теперь фанатичным антикоммунистом и свою яростную ненависть к итальянцам перенес на тех юношей-коммунистов, своих учеников или друзей своих учеников, которые сражались и умирали за свободу страны.

Ненависть Решата к коммунистической партии и ко всем коммунистам особенно усилилась после Пезской конференции{179}, в которой Решат принимал участие как националист и антифашист.

Сразу после Пезской конференции, когда была создана организация «Баллы комбэтар»{180}, Решат стал активным членом этой организации: он называл себя подпольщиком, отрастил для конспирации большие усы и разъезжал по улицам почему-то в карете. Если бы его спросили, зачем он средь бела дня, всеми узнаваемый, раскатывает переодетым по Тиране, этот горе-подпольщик вряд ли нашел бы вразумительное объяснение.

Решат выступал теперь против коммунистов под тем предлогом, что те якобы борются и умирают не за Албанию, а за интересы иностранцев. После Пезской конференции Решат, как близкий друг Люмо Скэндо{181}, широко и открыто пропагандировал «Баллы комбэтар», заявляя, что Коммунистическая партия Албании использует, дескать, Национально-освободительный фронт как прикрытие и маску и что борьба албанского народа якобы ведется в интересах иностранцев, а не за национальное освобождение.

Решат поддерживал тесную дружбу с Люмо Скэндо: в течение десяти лет он почти каждый вечер наведывался в его книжный магазин на Королевской улице, чтобы потолковать с владельцем, которого глубоко уважал, а с тех пор, как Люмо Скэндо пригласил его однажды к себе домой, даже преклонялся перед ним. В тот день, оказавшись в его доме, Решат был поражен зрелищем тысяч томов, которыми были заставлены стены четырех больших комнат, вдобавок ко всему, когда они сели за маленький столик выпить чашку чая, Люмо Скэндо показал ему стоявшие здесь же, на столе, сигаретницу и кофейную чашку Наима{182} — память о поэте. Это произвело впечатление на Решата и еще более привязало его к этому человеку, называвшему себя искренним патриотом. Позднее, во время своих визитов к нему в лавку, Решат заметил, что Люмо Скэндо был очень почтителен с крупными землевладельцами, заходившими к нему поболтать, тогда как с людьми не своего круга разговаривал с той особой тонкой иронией, которую он усвоил от Анатоля Франса, своего любимого писателя.

Споры вокруг политики между Решатом Дэльвиной и Куйтимом Фрашери, который, откликнувшись на приглашение, тоже принял участие в Пезской конференции, обострились с того дня, как Решат зазвал однажды к себе Исмаила и Куйтима, чтобы поговорить с ними «по одному важному вопросу».

Они собрались в небольшой гостиной у Решата. Разговор сразу принял опасный поворот. Уже сам факт приглашения друзей для переговоров по вопросу, который и так неоднократно обсуждался в кафе, придавал теперь этому вопросу особое значение.

Первым заговорил Решат: он рассказал о создании националистической организации, собравшей в своих рядах самых рьяных националистов. Решат с увлечением говорил об этом событии, по его словам, цель организации — борьба против захватчиков, за свободу и права народа.

— Какая в ней необходимость, если у нас есть Национально-освободительный фронт? — спросил Куйтим.

Решат бросил на него возмущенный взгляд и сказал:

— Национально-освободительный фронт — это не что иное, как просто маска для коммунистической партии. Албании нужна настоящая националистическая организация, которая боролась бы за идеалы народа и спасение страны.

— Как она называется? — спросил Куйтим, сделав вид, будто никогда не слышал о ней.

— «Баллы комбэтар».

Куйтим улыбнулся слегка, как бы даже с насмешкой, и сказал:

— Ах, да, «ждет осел, пока вырастет трава» — говорят о «Баллы комбэтар». А еще говорят, что ее организаторы при всей своей ненависти к Национально-освободительному фронту якобы пошли на огромную уступку в том, что касается названия, — продолжал Куйтим все с той же тонкой иронией, иголками впивающейся в сердце Решата. — Позаимствовали у Национально-освободительного фронта. Но даже название, и то исказили, потому что у «Баллы комбэтар» недостает слова «члиримтар»