По волнам жизни - [160]
Не приходилось сомневаться, что открытка была напечатана с пропагандистской целью — чтобы унизить албанского крестьянина. Подобные открытки различного содержания, но одинаково унижающие албанцев и провоцирующие к розни на религиозной почве между братьями — мусульманами и православными, распространялись в больших количествах в Тиране и в других городах Албании.
Как и все молодые люди, далекие от застарелых религиозных распрей, воспитанные на поэзии Васо Паши, Манушате была глубоко возмущена грязной пропагандой, которую вели фашисты, чтобы посеять рознь между албанцами, и особенно среди молодежи. Она и ее друзья были возмущены, когда узнали, что итальянские фашисты водрузили кресты на мечети, обвинив в этом коммунистов. Об открытом сражении с коммунистами на поле битвы или идеологии не могло быть и речи, поэтому противник пытался представить албанских коммунистов вредными элементами, якобы не дорожащими интересами отечества. Эта пропаганда, нацеленная на раскол среди албанской молодежи, имела обратное действие: вместо того, чтобы разобщить молодежь, она сплотила ее еще больше. Ученики гимназии и ученицы института «Мать Скандербега», пылая ненавистью к фашистским захватчикам и воодушевленные любовью к порабощенной родине, решили выступить против этих грязных маневров и дать твердый отпор такого рода провокациям. Договорились сделать это на конференции учащейся молодежи — конференции, организуемой фашистами, на которой предполагалось славословить «поход на Рим», чтобы связать тем самым студенческую молодежь Тираны с фашизмом.
Хотя Манушате и закончила институт «Мать Скандербега» в июне этого года, ее дружба со школьными подругами ничуть не ослабла, скорее наоборот. Ей было известно о предстоящей крупной антифашистской демонстрации, и она вместе со всеми тоже пришла в зал кинотеатра.
От своих друзей и подруг — коммунистов она слышала, что коммунистические группы, собравшиеся в тот день по вопросу о создании албанской коммунистической партии, рекомендовали всем учащимся-коммунистам явиться на конференцию, приуроченную к годовщине фашистского праздника, и уже там, в зале, организовать ее саботаж, выйти всем вместе с революционными патриотическими песнями и пройтись по улицам Тираны. Остальные коммунисты должны были присоединиться к ним на улице.
Хотя вход в кинотеатр «Националь» в тот день охранялся, Манушате удалось проникнуть туда: стоявший у дверей дежурный пропустил ее, приняв за одну из учениц.
В установленное время зал заполнился учащимися института «Мать Скандербега», гимназии и Технического училища. Они не слушали докладчика, восхвалявшего Муссолини и фашистский режим за то, что они сделали столько хорошего для Италии и столько же добра принесут и Албании.
Вдруг зал загремел от патриотической песни:
У Манушате мурашки пробежали по телу. Она вздрогнула, словно ее ударило электрическим током. Ей показалось, что мощная волна подхватила и подняла ее на свой пенный гребень среди гула морского шторма. Она пела в общем хоре во весь голос, от всего сердца.
Продолжая петь, учащиеся вышли из зала кинотеатра и развернули знамена, которые были спрятаны на груди, взялись за руки — девушки впереди, а ребята сзади — и пошли по Королевской улице.
Эта старинная патриотическая песня, песня борцов национального Возрождения и тех, кто принимал участие в «хлебной демонстрации» в Корче, песня, которая стала подлинным набатом свободы еще во время первой антифашистской демонстрации 28 ноября 1939 года, вновь зазвучала на улицах Тираны, собирая вокруг знамени и рядов учащейся молодежи сотни и тысячи сынов и дочерей народа, честных патриотов, которым представился случай выразить всю свою ненависть к захватчикам и их приспешникам.
Манушате, как и все девушки, была в первых рядах демонстрантов, рядом с подругой, которая держала знамя, уже привязанное к древку и готовое взвиться над колонной.
Все шли твердым, единым шагом, исполненные решимости. Песня гремела все громче на улице 28 Ноября, и перед нею пугливо захлопывались ставни и двери магазинов.
Колонна все росла, как растет от ручейков стремительная горная река. Демонстранты до отказа заполнили площадь Скандербега, их было уже, пожалуй, свыше пяти тысяч.
В ряды молодежи вливались рабочие, ремесленники и подмастерья. Мастерские закрывались одна за другой.
С площади Скандербега колонна двинулась по Кавайской улице, которую никто не называл бульваром Муссолини, как ее переименовали фашисты, и, докатившись до Офицерского клуба и «Радио Тираны», повернула, прошла мимо сквера перед министерствами, продолжая петь и скандировать.
Фашистские власти, которые совсем не ожидали такого празднования годовщины «похода на Рим», приказали королевской жандармерии разогнать демонстрантов на площади Скандербега, куда они опять направлялись с песнями.
Манушате, держась крепко за руки подруг, с высоко поднятой головой, как бы выражавшей всю ее ненависть и решимость, шла смело и гордо, с песней на устах, рядом со знаменем, которое, казалось, вот-вот исполосует порыв бури. Ее взгляд был устремлен прямо вперед, на итальянских карабинеров в треуголках, с оружием в руках; крепкой плотиной преграждали они подход к площади Скандербега, собираясь остановить мощный поток, который с гулом надвигался на них. Она впервые участвовала в демонстрации, но, как ни странно, не испытывала ни малейшего страха.
