По Тунису и Ливии - [33]

Понятие «американская военная база» становится достаточно реальным и ощутимым, когда узнаешь о численности личного состава Уилус-Филда. От призыва до призыва этот состав, разумеется, меняется. К тому же на этой базе американцы стажируют летчиков и из других стран. Но в общей сложности в казармах и офицерских коттеджах Уилус-Филда обычно находится до двенадцати тысяч человек: летчики, солдаты аэродромной команды, механики, чиновники… Живут они на ливийской земле, но правительству Ливии не подчиняются: база исключена из-под его юрисдикции. На ее территорию без американского разрешения не может пройти ни один «посторонний» ливиец. «Не суйте свой нос! — высокомерно цедят сквозь зубы «арендаторы». — Нами руководит Пентагон…».

Через равные промежутки времени в ливийское небо взмывают с бетонных дорожек Уилуса реактивные истребители. И не только истребители. Именно отсюда была осуществлена переброска бельгийских парашютистов в Конго, тех самых, что спасли от падения марионеточный режим Чомбе…

Часто случались здесь авиационные катастрофы: бесславно гибли вдали от дома, на чужой земле «бравые парни» из Штатов…[24] Большой материальный ущерб от последствий этих катастроф несет ливийский народ. Кто может возместить ему этот ущерб?

«Причиной катастроф являются фокусы американских летчиков, которым ударяет в голову выпитое виски, — гневно писала газета, Аз-Заман». — Американцы меньше всего думают о правах и жизни граждан Ливии. Урон, который мы несем, огромен. База игнорирует права жителей и заставляет их жить под непрерывную симфонию рева реактивных самолетов… Только по счастливой случайности в эту симфонию еще не ворвался гром атомного взрыва».

Весной и летом 1964 года по Ливии прокатилась широкая волна протестов: народ требовал ликвидации американских и английских военных баз. Хотя до истечения срока договора времени оставалось еще много (заключенный в июле 1953 года договор с англичанами, например, рассчитан на 20 лет, то есть до 1973 года), ливийское правительство под давлением общественности повело переговоры с «хозяевами» баз. Однако окончательное соглашение о судьбе военно-воздушной базы США Уилус-Филд так и не заключено. Не по вине правительства Ливии. Из-за упорства «арендаторов».

НЕОБЫЧНЫЙ СУВЕНИР

Несколько наших товарищей привезли домой из Триполи не совсем обычный сувенир. Это была не какая-то экзотическая безделушка, а книга, но не с печатным текстом, а с образцами бумаги самых различных сортов. Нам подарил ее один из владельцев бумажной фабрики «Картьера делла Триполитаниа», сеньор Бениамино Флавиани.

В кратких справочниках о Соединенном Королевстве Ливии говорится, что промышленность здесь развита слабо: кроме легкой и пищевой отраслей да ремесел ничего не обнаружишь. Но даже при столь отсталом уровне развития экономики страна испытывает острую нехватку кадров специалистов. В декабре 1951 года, то есть тогда, когда Ливия обрела самостоятельность, среди коренных жителей насчитывалось всего-навсего… четырнадцать человек с университетским образованием. Первый национальный университет был основан в 1956 году. К 1963 году он выпустил четыреста специалистов…

За несколько последних лет в Ливии открылось школ больше, чем за целые десятилетия чужеземного господства. Но их все-таки очень и очень мало.

С помещениями проще — школы создаются повсюду, где это возможно, а вот учителей не хватает. В Ливии можно встретить преподавателей из всех арабских стран. Согласно закону, принятому в конце 1964 года, каждый ливиец, за исключением врачей и технических специалистов, обязан по окончании курса обучения проработать минимум два года учителем…

Однажды по пути на очередную экскурсию мы заехали на небольшую бумажную фабрику. Находится она на окраине Триполи. У нее три хозяина — два итальянца и ливиец. Один из них — вежливый, подтянутый итальянец Бениамино Флавиани, заранее предупрежденный об этом визите, — провел нас по цехам, давая объяснения и отвечая на вопросы. Правда, он старался посвящать нас главным образом в «секреты» бумагоделательного производства, рассказывал о назначении тех или иных машин, прессов, автоматов. Нас же, естественно, интересовало и многое другое. Короче говоря, сеньор Флавиани отвечал далеко не на все вопросы, которые мы задавали. Впрочем, кое-что мы увидели и сами.

К сожалению, на этой фабрике мы не смогли посмотреть, как из знакомой нам травы альфы получается белоснежная писчая бумага. Сырье здесь — обычная макулатура, и готовая продукция — всего-навсего пакеты различных форматов да оберточная бумага, основные потребители которой — иностранные торговые фирмы и магазины.

На фабрике занято около семидесяти рабочих, из них две женщины-арабки. Нам их показали: они были заняты уборкой цеха, перетаскивали тюки с бумагой, — показали потому, что это редкость — ливийские женщины с открытыми лицами, работающие среди мужчин! Правда, завидев нас, посторонних да еще европейцев, работницы прикрыли часть лица платками и поглядывали в нашу сторону настороженно, исподлобья.

Рабочий день на этой фабрике длится минимум восемь часов. На вопрос же, какова его максимальная продолжительность, последовал не очень определенный ответ, смысл которого — это как захотят те, кто здесь трудится. Оплата, мол, почасовая, каждому хочется заработать как можно больше… Профсоюзной организации тут, конечно, нет.