По ту сторону войны - [2]

— Увидит тебя твой Сережа и упадет. — Я подбадривала ее. Но Наташа скривилась зеркалу и отвернулась.

— Нет, нужен он мне, я в Ленинград поеду, поступать в педагогический. Вот там и найду себе красивого и богатого. — Улыбнулась она, явно хитрила. Ну конечно, с такой внешностью она легко найдет достойного мужа. Она необычайно красивая, с раскосыми зелеными глазами, слегка рыжеватыми волосами и точеной талией, при этом необычайно умна, наши соседи даже завидовали и говорили, что она не от папы, некоторое время даже стыдили маму.

Ведь мой отец истинный еврей, черные кудрявые волосы, выразительные глаза цвета горького шоколада…за свою внешность он однажды поплатился, какие-то нацисты выкололи ему глаза и бросили погибать на морозе, просто так, подошли на улице, когда никого не было рядом. Я тогда была маленькой, а он единственным кормильцем. С папой у меня были хорошие отношения, и я никогда его не забуду. Маме пришлось бросить все и идти работать в больницу с минимальным запасом знаний и опыта, позже ее повысили до дежурного врача, так как не хватало специалистов. Меня вырастила сестра, которой я очень благодарна за бессонные ночи со мной, за поучения и необычные сказки, которые она мне придумывала, валясь от усталости. В этих сказках всегда был хороший конец, и она всегда говорила верить только в прекрасное будущее. А сегодня моя Наташа прощается с детством, которого, по сути, у нее и не было.

Мама посмотрела на Наташу и расплакалась. Это второй раз, когда я увидела мамины слезы.

— Жаль папа не видит, какая ты выросла. — Я не смогла этого выдержать и вышла в другую комнату. Уж очень тяжело вспоминать.

Мне разрешили посмотреть на выпускной, как старшеклассники гордо будут расхаживать по городу в красивых лентах, радостные, а за ними учителя и родители, это большой праздник для города, и пропустить его никто не мог. Затем танцы во дворе школы, благодарности и встреча рассвета вместе. Обещания помнить всегда школу и учителей, долгие прощания, признания в чувствах, о которых стеснялись сказать все эти годы. и, конечно, грандиозные планы на будущее.

Я стояла с полевыми цветами у дверей школы, где столпилась куча народу. Роста я маленького, поэтому только слышала директора. Она говорила красиво, четко, ни одна эмоция не выдала себя, хоть я и знала, что у Антонины Ивановны сердце разрывается от боли. Мы же все ее дети. Некоторые не сдерживали слез.

— Наташа, а я в военное училище поступлю, правда. Поедем вместе, одну не оставлю. — Нашептывал Сереже моей сестренке. Я невольно улыбнулась, когда увидела, как загорелись ее глаза, а за ними и румянец. Девушка пыталась казаться гордой, держала осанку и только стреляла глазами в сторону смущенного парня.

«Завтра вы проснетесь уже самостоятельными, взрослыми людьми. Завтра новый день и новые открытия вас встретят. Так давайте не будем забывать о том, что все мы люди…». Хм, откуда ей знать, что будет завтра?

А теперь бал, красивый школьный бал, у меня мурашки по телу пошли от этого танца, я закрыла глаза, мысленно танцуя посреди пустой комнаты, только танцую не одна, а с галантным кавалером. Мне, наверно, рано еще говорить о кавалерах, но я представила того незнакомца, рану которого обрабатывала от укусов собак. Он высок и статен, на вид ему не больше 20, светлые волосы и голубые глаза, которым он пытается придать грозный вид. Но на самом деле он добрый, я это поняла сразу, как только увидела. Хоть и немец, мне мама с детства говорила, что немцев нужно остерегаться, что они могут сделать мне больно из-за моей внешности. Только я не понимаю, почему именно из-за внешности? Разве внешность что-то играет в мире?

— Ну чего ты грустишь? — Подошла ко мне мама, заметившая, с какой грустью я смотрю на танцы и веселье выпускников.

— Скорее бы мне 17 исполнилось, тоже хочу танец и платье. — И опять образ высокого немца затуманил мои мысли.

— Не спеши быть взрослой, всегда успеешь, еще будешь обратно проситься. — Поцеловала она меня в щеку. Сомневаюсь, что буду скучать, ведь это так здорово, быть самостоятельной, ходить с важным видом на работу, как дядя Коля строитель, он даже не прораб, а вид такой, будто сам высотку построил. Я хочу стать такой же самостоятельной, как мама, и людям буду помогать, обязательно. Скорее бы мои 17. — Пора домой, уже поздно, а я еще немного побуду тут.

Я отправилась домой, все еще слышались крики и музыка вдалеке, жаль, что мне нельзя встретить с ними рассвет, звучит глупо, но рассвет я видела всегда только из окна своей комнаты. Я прошла мимо старого репродуктора, на столбе сидел человек. Мое любопытство выше меня, я медленно подошла к нему.

— Что вы делаете?

— Чиню громкоговоритель этот. — Ответил сверху мужчина.

— А зачем? Он ведь старый, да и темно..

— Нужно так. — Резко ответил он и развернулся к своему делу, не желая давать каких-либо разъяснений.

Я хмыкнула и отправилась к себе домой, все еще раздумывая над этим случаем. Ночью мысли не выходили из головы, наверно, тот человек просто сумасшедший. Кому же ночью взбредет в голову починка старой разосланной железяки?

«Граждане и гражданки Советского Союза!