По ту сторону - [4]

А потом реклама. Улыбающиеся, вечно счастливые лица. Мы живем в лучшем из времен, где можно купить что угодно, где угодно и когда угодно: еду, одежду, услуги, информацию, спокойствие, счастье. Все под рукой 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. И если у тебя есть доступ к интернету, у тебя есть доступ ко всему миру с его неограниченными возможностями. Миру неиссякаемого оптимизма и веселья, где, в отличие от мира новостей, все любят и ценят друг друга и ждут только того, когда им представится возможность помогать всем подряд. Все проблемы здесь незначительны и решаются одним звонком/одним (ну максимум двумя) кликом/одной таблеткой. Стоит зрителю прислушаться к приторному рекламному слогану, как он тут же перенесется в этот мир идеальных людей, где нет ни горя, ни печали, ни болезней. И вот, к моменту возвращения в студию, наполненную кипящей драмой, он уже убаюкан верой в светлое настоящее.

Даррен безразлично смотрел и то, и другое. Покореженные человеческие судьбы и глобальные катаклизмы его не тревожили, а рекламные ролики не вызвали радости и воодушевления. Все это казалось игрушечным и слишком далеким, чтобы быть правдой. Сбросив с себя пелену апатии, он нервно переключил на какой-то дурацкий ситком и принялся искать шутки за закадровым смехом. Однако вскоре, когда последствия прошлой ночи уже почти выветрились, на их место пришел голод. Бросив взгляд на переместившуюся на пол вчерашнюю книгу, Даррен оставил телевизор включенным, и слушая вполуха сомнительные шутки, неизвестно кем и для кого написанные, направился на кухню. Там его взгляд упал на электронный циферблат на панели плиты. 13:10. 13:11. Даррен тихо выругался, проворчал что-то о том, куда вечно убегает время, но от позднего завтрака с еще одной, а потом еще одной, чашкой кофе не отказался. При этом он лениво смотрел в телевизор, и в конце концов старательные, но безуспешные попытки актеров вызвать у зрителей смех привели его в такое уныние, что он решил выбрать меньшее из двух зол, а именно вновь обратиться к бездарной писанине, возвращения к которой он так тщательно избегал весь день. Оставив посуду в раковине и напомнив себе (в очередной раз) разобраться с инструкцией к посудомоечной машине, которая с прошлого года простаивала без дела, он поднял книгу, сел на диван и, в последний раз печально посмотрев на яркое мельтешение на голубом телевизора, нажал кнопку выключения на пульте.

После этого он уставился на книгу. Она была в твердом переплете, внутри которого, как он уже знал, скрывались почти двести плотных листов. Он провел пальцем по названию, выведенному на темном фоне обложки мистическим кроваво-красным шрифтом: «Ночные всадники». Ну и муть. Добровольно он бы это читать не стал, но ничто не совершенно, вот и его работа, несмотря на все свои достоинства, порой заставляла идти на жертвы. Он неохотно раскрыл книгу. И тут же пожалел о всех принятых им в жизни решениях, которые привели его к этому моменту. Надо было идти учиться на адвоката, как родители советовали.

Глаза упорно отказывались фокусироваться, то ли мстили за прошедшую ночь, то ли пытались уберечь от дальнейших потрясений и, как результат, очередного разочарования в современной литературе. Пришлось обратиться к очкам, которые теперь, после охоты за телефоном, лежали на подлокотнике кресла. Обычно они заступали на службу уже после наступления темноты, однако сегодня случай был чрезвычайный. По пути от дивана к креслу Даррен сделал крюк, чтобы проведать заряжавшийся на полу телефон, и решил, что раз уж встал, можно и кофе еще заварить. Последняя чашка, пообещал он себе, и так уже достиг своей суточной нормы всего за несколько часов. К тому же, делал он это скорее во имя прокрастинации и с целью отложить этот неприятный процесс чтения на как можно более далекое будущее. Пока он таращился на синюю подсветку работающего чайника, до него стало доходить поначалу смутное, но быстро растущее и крепнущее волнение за то, что он не закрыл окно в спальне. Вскоре оно выросло до размеров гнетущей тревоги. Сначала он старался убедить себя в том, что у него просто разыгралась паранойя. Потом он пытался отследить свой утренний порядок действий, но из этого не вышло ровным счетом ничего. В итоге он все-таки сорвался и побежал в комнату. Как ни странно, в этот раз он оказался прав. В комнате стоял жуткий холод. Даррен быстро подошел к окну и захлопнул его, порадовавшись, что на дворе не осень, иначе с деревьев налетели бы листья как в прошлый раз, или еще какую дрянь занесло бы. Ругая себя и давая запоздавшее новогоднее обещание впредь всегда, ВСЕГДА проверять окно, прежде чем выходить из комнаты, Даррен натянул подобранный с пола свитер и вышел в тепло.

Он закончил заваривать кофе и мысленно отметил, что пора пополнить его запас в кухонном шкафу. С чашкой в руках и надеждой в сердце он вновь уселся на диван. Вспомнил про очки, до которых так и не добрался. Попытался придумать для себя подходящее ругательство. Взял очки с кресла и приземлился обратно. В этот раз его настрой был решителен, а вера крепка. Аккуратно держа очки за дужки, он раскрыл их, поднес к глазам и понял, что стекла так и не протер. В любой другой день все эти мелкие неприятности, собирающиеся все вместе в картину крайне унылую, уже давно вывели бы его из себя, но сегодня у него на это просто не было сил. Протерев очки краем свитера и подумав: «И так сойдет», он наконец-то надел их. Больше путей к отступлению не было, пришлось читать.