По ту сторону Алой Реки - [50]

— Он в вас не ошибся, господин, — произнес Чевбет.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Кастилос прикрыл дверь и спустился вниз, туда, где ждала посетительница. Своим появлением Кастилос опять вспугнул стайку служанок, которые исчезли, не дав себя разглядеть. Рука хозяина лежала на гладко отполированных перилах, яркий свет заливал прихожую, в которой стояла, переминаясь с ноги на ногу, смущенная девушка.

— Исвирь, — сказал Кастилос.

— Санат, — прошептала она.

Они не сделали движения навстречу друг другу. Кастилос покачал головой.

— Этого имени больше нет, — сказал он. — Этого человека не существует. Я предупреждал.

Лицо девушки исказила гримаса отчаяния.

— Зачем же ты врешь? — еще тише спросила она. — Ты сказал, что не знаешь, куда тебя понесет Река. Ну что ж, она принесла тебя сюда. И я здесь. Что же ты скажешь теперь? Скажи, что я никогда тебе не нравилась!

Кастилос обнаружил, что до сих пор держит фужер с вином. Должно быть, он выглядит таким заносчивым в ее глазах, таким надменным. Если бы она знала, что означает этот фужер. Что это — не часть аристократической позы, не игра, а мучительное воспоминание о том, кого больше нет.

Он прошел мимо Исвири, поставил фужер на сверкающий черным лаком стол. Взгляд задержался на камине. Огонь весело потрескивает, как в далеком прошлом. Неужели здесь и сейчас действительно воскресает прошлое?

— Ты мне нравишься, Исвирь, — сказал Кастилос, не глядя на нее. — Нравишься так, как может нравиться человек. Но здесь, в моем доме, ты сможешь быть лишь служанкой. Невидимкой-призраком, старающимся угодить мне, не попадаясь на глаза. И вскоре я забуду о твоем существовании. Ты этого хочешь?

— Я хочу быть с тобой по праву жены, — ответила она. — Как мы и собирались. Ты ведь сватался за меня!

— Я вампир.

— Ты человек!

— Нет. Человек умер больше пяти лет назад. Я — вампир. Человеческие обязательства меня больше не связывают. Даже если я убью тебя сейчас, меня осудят лишь за нелепую растрату ресурсов. Ты ведь помнишь, что говорил Эрлот в деревне? Знаю, ты ненавидишь его, но он говорил правду. Люди — это скот, а вампиры — пастыри. Что бы ты сказала о пастухе, который спит с коровой?

— Зачем ты меня оскорбляешь? Ведь ты же не думаешь так!

— Речь не о том, как я думаю, а о том, как все есть на самом деле. Хочешь играть в жену? Прошу, располагайся. Я глазом не успею моргнуть, как в моей постели окажется не юная красавица, а скрюченная от старости карга, которую я с отвращением выгоню. Но будешь ли ты счастлива до тех пор? Я ведь не для того выбрал вечность, чтобы умереть. Большую часть времени я для тебя буду живым трупом. Холодным, бездыханным, говорящим сознанием.

Кастилос остановил сердце еще на лестнице. Надеялся, так будет проще. Мертвые не испытывают таких сложных чувств, как живые. Сейчас до его ушей доносились всхлипывания. Девушка плакала, но ему было все равно. Как вампир, он знал: слезы высыхают, плоть разлагается. Вампир же смотрит вдаль, идет вперед.

У Исвири оставался еще один шанс, и она решилась испытать его:

— Но ты ведь можешь обратить меня! — воскликнула она. — Я стану такой же, как ты, равной тебе!

— Нет, — покачал головой Кастилос.

— Почему? Почему ты отказываешь мне даже в этом?

Он повернулся к ней и заглянул в глаза.

— Назвать причины? Изволь. Первая причина — то, как ты к этому относишься. Будто это проклятие, которое ты принимаешь ради меня. Вечность — величайший дар, ради которого люди гнут спины годами. Величайшее благо, заслужить которое дано единицам. Дать его тебе — все равно что бросить пригоршню золотых монет в грязь перед свиньей.

Исвирь отступила на шаг. Ее трясло от страха и обиды, лицо побледнело.

— Вторая причина, — продолжал Кастилос. — Обратив, я сделаю тебя дочерью. А у меня пока нет потребности в наследниках. Я не восприму тебя, как равную. Ты будешь моим ребенком, вот и все. Твоя ко мне любовь станет мне противной.

— Ты лжешь, — выдохнула она.

— И, наконец, третья причина. Даже упроси я самого короля Эмариса обратить тебя в вечность, ты все равно останешься такой, как сейчас. Девушкой, которая создана для того, чтобы служить мужчине. Доить коров, сеять и полоть, прибираться и стирать. Твоя единственная страсть — я. Целую вечность терпеть рядом существо, которое может лишь смотреть на тебя с обожанием? Это не для меня. Мной владеют совсем иные страсти, и моя спутница должна либо разделять их всем существом, либо предаваться своим. Пусть даже они пойдут наперекор с моими. Мне нужна личность, а не виляющая хвостом собака.

Плечи девушки поникли. Подойдя к двери, она положила руку на засов и замерла. Лорд Кастилос стоял спиной к камину, глядя на нее безразличным взглядом.

— Значит, все? — спросила она.

— Да, — сказал он. — Забудь и живи дальше. Подожди!

Исвирь вздрогнула и обернулась. Несмотря на все оскорбления, сердце ее затрепетало. Неужели он передумает сейчас? Неужели все как-нибудь да свершится?

Кастилос сделал несколько шагов к ней.

— Кто новый староста? — спросил он.

— Тирмад, — сказала Исвирь. — Зачем тебе?

— Скажи ему, что повесток не будет ближайшие полгода. Знаю, это не компенсирует потери, но… Потом все будет так же, как при Освике. Никаких детей. Одна донация в месяц.