По тропинкам севера - [11]
На двенадцатый день я собрался в Харадзуми. Я прослышал, что путь лежит на Анээваномацу и Одаэнохаси. Людей почти не встречалось, по дороге проходили лишь дровосеки да охотники; я не знал, где нахожусь, под конец сбился с дороги и вышел к гавани Исиномаки. Далеко с моря видна Кинкадзан[44] — гора Золотого цветка, о которой было сложено: «Золотой цветок расцвел».
(Из антологии Манъёсю)
В бухте столпились сотни кораблей; на берегу, споря за место, теснились дома; над крышами непрерывно подымались дымки очагов. Вот негаданно очутился я в таком месте! Хотел подыскать ночлег, но никто не пускал. Кое-как переночевал в убогом домишке и с рассветом опять побрел по незнакомой дороге. Оставив в стороне переправу Садоноватари, Обутиномаки, Манонокаяхара, я шел по далеко тянушейся насыпи. Я следовал вдоль навевавшего тоску длинного болота. Переночевал в месте по названию Итома и добрался до Хирадзуми. Расстояния туда больше двадцати ри.
17. Слава трех поколений миновала, как сон[45]. Развалины замка неподалеку, в одном ри. Замок Хидэхира сравнялся с землей, и только гора Кингэйдзан сохранила свои очертания. Прежде всего я поднялся на Такадатэ; Китакамигава — большая река, вытекающая из Нанбу. Коромогава огибает замок Иидзуми и впадает в нее у Такадатэ. Замок Ясухира был за заставой Коромо. Он, видимо, замыкал выход на Намбу и ограждал от северных айну. Да, превосходнейшие вассалы засели в этом замке[46], — и вот от недолгой доблести осталась лишь заросль трав. «Царства погибли, а горы и реки остались, замок весной зеленеет густою травою…» Я подложил под себя свою плетеную шляпу, и слезы лились, а время бежало…
(Сора)
В храме Нидо, издавна поразившем мой слух, были открыты святилища. В Кёдо — зале Сутр — стоят изображения трех военачальников[48]; в Хикаридо — зале Сверкания — гробницы трех поколений и статуи трех будд. Драгоценные украшения осыпались, растерялись, яшмовые двери поломались от ветра, золоченые столбы подгнили от изморози и снега, всему предстояло разрушиться и запустеть, зарасти травой, — но крутом возвели стены, крыши покрыли черепицей и оградили от ветра и дождей. На некоторую пору храм станет памятником былого тысячелетия.
18. Вдалеке виднелась дорога на Нанбу; я заночевал в селении Иватэ. Я намеревался пройти Огуросаки и Мицуноодзима, от горячих ключей Наруто свернуть к заставе Ситомаэ и перейти в провинцию Дэва. Стража заставы отнеслась ко мне с недоверьем: на этой дороге путники редки; я еле-еле перешел заставу. Когда я поднялся на гору Ояма, стало уже темнеть, так что я, завидев домик пограничного странника, попросил приюта. Три дня длилась непогода; я поневоле остался в горах.
Хозяин сказал мне: «Провинция Дэва лежит за горой Ояма, а дорога запутана: надо вам для перехода попросить на помощь проводника». Что ж, раз так… — я попросил человека, и рослый молодец с коротким мечом за поясом, опираясь на дубовую палку, пошел впереди. Я шел за ним следом с сумрачными мыслями, — вот сегодня непременно случится опасность! Все было в точности, как говорил хозяин: высокие горы поросли лесом, не слышалось ни единого птичьего крика. Под деревьями густела тьма; казалось, что наступает ночь. Чудилось, будто с облаков сыплется земля. Пробираясь сквозь чащи бамбука, переходя вброд ручьи, карабкаясь по скалам, обливаясь холодным потом, мы вышли в Могами. Мой провожатый сказал: «На этой дороге непременно бывают происшествия. Провести вас благополучно — удача». Даже теперь, слыша об этом, я содрогался.
В Обанасава я навестил некоего Сэйфу. Хотя он богат, но не низмен душой. Он удержал меня на несколько дней: он время от времени наезжает в столицу и, конечно, знает, каково бывать в пути, — обласкал после дальней дороги, всячески меня приветил.
(Сора)
19. На горе Санкэйрё есть горный храм Риссякудзи. Он основан святителем Дзикаку-дайси; там особенно ясно и тихо. Следуя общим уговорам; надо бы взглянуть! — я от Обанадзава повернул обратно; расстояния семь ри. Было еще светло; я устроился на ночлег в доме монаха у подошвы горы и поднялся на гору к храму. Утесы громоздились на скалы, образуя крутизну; сосны и дубы все были вековые; земля и камни замшели от старости. В храме на вершине двери были закрыты, не слышалось ни звука. Обойдя утесы, пробравшись среди скал, я совершил поклонение и чувствовал, как от окрестной тишины светлеет на душе.
Намереваясь подняться по реке Могамигава, я выжидал ясной погоды в месте по имени Оисида. В этой местности заложены семена старой школы хайкай, а я привержен к цветку незабвенной старины, и мое сердце «печальной флейты» ожило. «На этом пути мы ступаем неверной ногой и не знаем, какой дорогой идти: старой ли, новой ли? И как нет никого, кто бы знал дорогу, то…»
В этот сборник вошли работы Мацуо Басе разных лет, способные помочь читателю составить ясное и четкое представление о стилистике человека, фактически лично создавшего жанр, которому предстояло стать (и навеки остаться) своеобразным символом японской поэзии, – хайку. Хайку, которое до него было чисто народным, комическим, сочно-грубоватым стихотворным жанром – и которое он превратил в сверкающе-отточенную, идеально четкую в техническом отношении поэтическую форму, в которой пейзажная и философская лирика сливаются в нечто единое – так, что картины природы становятся своеобразной иллюстрацией для философской мысли. Поэзия Басе проста и в то же время сложна, полна тончайших ассоциаций, изящных образов и почти интуитивных для понимания намеков, гармонична и преисполнена чисто дзен-буддистской глубины мысли – словом, она относится к величайшим литературным шедеврам человечества, неподвластным ходу времени.
Басё — великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году в небольшом замковом городе Уэно, провинция Ига (остров Хонсю). Умер 12 октября 1694 в Осаке. Почувствовав идейную ограниченность и тематическую узость современной ему японской поэзии, Басе в начале восьмидесятых годов обратился к классической китайской поэзии VIII–XII веков. Поэтические произведения Басё относятся к стилю хайку, совершенно особой форме лирической миниатюры. До конца своей жизни Басё путешествовал, черпая силы в красотах природы.
Хайку и хайбун самого известного японского поэта Мацуо Басё (1644–1694), жившего простой жизнью нищего странствующего философа, считаются образцом чистоты и безупречности в поэзии. Построенные по принципу «озарения», они передают подлинный дух дзен.
Сборник японских трехстиший — хокку (хайку), переводчик и составитель Вера Николаевна Маркова.
В издание вошли хокку – отточенные лирические трехстишия о природе, – созданные одним из самых знаменитых поэтов Японии Мацуо Басе (1644–1694).
«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).