По собственному следу - [36]

— Что было дальше?

— Ты уверен, что хочешь знать?

— Рассказывай, — приказал ему Ласло.

— Однажды я решил все взять в собственные руки. Он заботился обо мне. Но я хотел свободы. И я зарезал его. Проще простого. А затем расчленил и спрятал здесь. Он носил очки, а внешне мы были очень схожи. Небольшие перевоплощения. И я вышел отсюда, из самого опасного психа, превратившись в главного психиатра клиники. Об этом месте никто не знал. Он никого не пускал ко мне. Три остальные палаты всегда пустовали. Потом я посадил в одну из них медсестру, заметившую подмену. Она просидела в соседнем изоляторе пол года, прежде чем скончалась от моих пыток. Я заставил написать письмо её ухажеру, в котором она заявила, что собирается посмотреть мир, и уезжает. А её старая мать мало интересовалась жизнью дочери. Больше её никто не искал. И уже не найдёт никогда.

— Тебе это так не сойдёт с рук.

— Ты помешаешь мне выйти сухим из воды?

— Не сомневайся в этом.

— Но ведь ты так и не знаешь всей правды до конца. О своей жене. Ты хочешь её услышать? Развяжи меня, и я расскажу тебе, — ухмылялся безумец.

— Ты блефуешь. Больше тебе нечего поведать. Ты блефуешь, — отрицал Ласло.

— Ты думаешь? Ну а твоё любопытство считает иначе. Давай. Развяжи. Ты же этого хочешь.

— Ты и так мне все расскажешь, — Ласло пригрозил ему ржавым тупым скальпелем, приставив его к глазному яблоку доктора, что сияло от возбуждения.

— Думаешь этим меня напугать? Считаешь я боюсь пыток? Ты и представить не в силах, через что мне пришлось пройти, пока я был заперт здесь. Брат испытывал на мне свои новые экспериментальные методы лечения. Целый год он проводил через моё тело электричество, общей мощности которого, наверное хватило бы чтобы осветить целый город. Затем, он разработал теорию, согласно которой, если лишить меня кислорода на определенное время — от шока в моем мозгу станет вырабатываться некое вещество, способное нейтрализовать мою одержимость. Он проделывал это несколько месяцев, пока однажды я едва не задохнулся. Он всовывал мне спицы в голову, мучил голодом, и даже замораживал. А ты приставил мне лезвие к лицу, и думаешь я испугаюсь. Ха-ха-ха. Я же говорил, что ты ни на что не способен.

Ласло выходил из себя. Этот безумец пробудил в нем нечто животное, нечто дремлющее, и очень плохое.

Он схватил пустую керосиновую лампу, и быстро наполнил её из открытого бочонка легко воспламеняемой жидкости. Среди мусора, нашёлся и полный коробок отсыревших спичек. Ласло разбил защитное стекло фонаря, и поднёс спичку прямо к раскалённой лампочке. Через несколько секунд она вспыхнула неравномерным пламенем.

Керосин горел отлично, наполняя всю палату слабым нестабильным светом, и едким, горючим воздухом.

Ласло оставил связанного доктора на некоторое время, и вернулся с полными руками ампул и бутылочек, препаратов с неизвестными ему названиями. Он схватил грязный шприц, что валялся под ногами и наполнил его жидкостью из найденного ассортимента.

— Теперь, мы поиграем в мою игру, — начал он решительно, с размаху вколов содержимое шприца прямо в пристегнутую ногу Ле Грэйди.

— Ааааай. Что ты вытворяешь? — возмущённо прокричал тот.

— Я понятия не имею, что я ввёл тебе за препарат. Сомневаюсь так же, полагаясь на состояние этикетки, что он ещё пригоден к использованию, — он наполнил тот же шприц из другой ампулы, — но я намерен продолжать пока ты не заговоришь, — он снова занёс руку над его коленом.

— Остановись черт тебя дери! Это же может быть что угодно. Игла не стерильна!

— Да что ты? Переживаешь подхватить заразу? Нравится играть в доктора? Думаю если это получилось у отъявленного психопата, мне тоже по плечу. Так что расслабься, — он воткнув шприц во вторую ногу.

— Да успокойся же ты наконец! — пытался вразумить его врачеватель, — она пациент!

— Что? — остановился Ласло набирая препарат из третьей пробирки.

— Твоя жена поступила к нам примерно год назад с депрессивным расстройством. Она уже сидела на нескольких сильных препаратах.

— Продолжай.

— Я взялся за её лечение. И выявил корень проблемы. Ты довёл её до отчаяния. По твоей вине она стала эмоционально неустойчивой.

— А ты нахватался терминов, за свою недолгую практику. Так это все твоих рук дело? Ты своими опытами превратил её в ту, которую я видел?!

— Ну мне же нужна была пара, — злорадствуя смеялся он, — я хорошо поработал с ней. Теперь прежнюю Софию уже не вернуть. И она полюбила меня. Это любовь навеки. Уж поверь, она ради меня на все готова.

— Отсюда есть другой выход? — он приставил наконечник иглы к его шее.

— Тебе не выбраться отсюда, — ответил доктор и почувствовал как игла медленно пробивает кожу, впиваясь все глубже, — постой, не делай этого. Я покажу.

— Это правильное решение. А укол, я пока вынимать не стану. Будет для тебя отличной мотивацией. Веди. Только без глупостей, не вздумать заманить меня в ловушку. Если меня схватят — ты труп.

— Мой брат построил это место для меня. И сделал отдельный потайной выход, для того, чтоб я мог иногда гулять на свежем воздухе отдельно от других постояльцев. Я любил эти редкие прогулки под его тщательным присмотром. Но однажды и они прекратились. После моей неудачной попытки побега. Я схватил заряд транквилизатора, выпущенного из пистолета моего брата, и после этого ещё долго не видел солнечного света. Выход там, в конце тоннеля, — объяснил доктор, когда они свернули направо, — только вот ключ…