По следу - [9]

История была коротка, она не блистала новизной и заканчивалась печально. Он объяснился девушке, но родители были категорически против; она спросила разрешения у родителей и отказала. Ее отец, преподаватель физики, человек старых правил, не желал и слышать о том, чтобы дочь вышла замуж за амнистированного. Так они разошлись.

- Когда это случилось? - спросил полковник.

- Вчера. Мы встретились в двенадцать дня, и она мне сказала…

- И вы провали вместе, весь этот день?

- Нет. В четверть первого она ушла.

- А дальше? Ведь тебя целый день не было дома.

- Это опять допрос?

- Мне просто интересно узнать, что было дальше.

- Дальше я бродил по улицам и думал. Иногда необходимо остаться одному. Я думал, что ее отец по-своему прав: мало ли хороших ребят с чистой анкетой?

- Чепуха! - уверенно сказал Северцев и повторил с ударением: - Чепуха!

- Не чепуха, гражданин начальник.

- А почему ты не рассказал следователю того, что говоришь сейчас мне?

- Потому что я не хочу, чтобы ее вмешивали в это дело.

- Ну, а ты сам?

- Мне уже все равно.

- Глупо.

- Не знаю.

- Эх, дорогой ты мой! - Северцев наклонился к Коваленко.- Давай-ка без всяких церемоний говорить о вещах прямо, мы же с тобой не дети. Допустим, я поверил, что ты не причастен к делу, которое лежит на моем столе. Но, согласись, одной только уверенности недостаточно, если ей противостоят факты, свидетельствующие не а твою пользу. Возможно, эти факты базируются на недоразумениях, будем считать их цепью трагических заблуждений, но кто нам поверит, даже мне? Пойми, без тебя мы бессильны установить истину, только ты сам можешь помочь нам. Только ты сам. Ты веришь мне, Виктор?

- Верю.

- Ну вот и отлично! - Полковник улыбнулся. - Первый вопрос: где, как и когда ты поранил руку? Только правду, без всяких фокусов.

- В четверг вечером меня ударили ножом.

- Кто?

- Я его не знаю.

- За что?

- Это длинная история. Она началась еще в лагере…

6

Проходя вечером через внутренний двор угрозыска, Брайцев был остановлен неожиданным зрелищем. У освещенной прожектором машины такси сидел на корточках Иван Ильич и раскладывал на листе фанеры осколки ветрового стекла. Ему помогал эксперт Аркадьев.

- К чему вы затеяли это? - спросил Сергей Васильевич.

- Очевидно, не из праздного любопытства.

- Усомнились в виновности Коваленко?

- Откуда вы догадались?

- А как же быть с фактами? - Брайцев платил полковнику его же монетой.

- Факты нужно анализировать, а но плестись у них на поводу.

Эго было довольно нудным занятием- складывать из осколков ветровое стекло. Дело подвигалось медленно, и Северцев ухитрился дважды порезать себе палец. Но все на свете имеет конец, и постепенно очертания стекла на фанере стали принимать все более законченные формы. Лишь кое-где осталось несколько пустых участков, заполнить которые оказалось невозможным: от сильного удара часть стекла разлетелась в пыль.

- Я думаю, достаточно, - сказал полковник, вытирая платком пыльные руки. - А теперь, Аркадьев, давайте-ка сюда наш злополучный осколок.

Увы, для нового осколка, представляющего вытянутый треугольник, на фанере явно не оставалось места.

- Кому понадобилась эта комедия? - поразился Брайцев.

- Меня самого занимает тот же вопрос, - задумчиво произнес полковник, - кому и зачем? И покуда не будет найден ответ, вряд ли мы сдвинемся с места.

Они направились в лабораторию. С помощью качественного спектрального анализа нужно было установить, к какому типу стеклянных изделий относятся тот и другие осколки.

Анализ показал, что исследуемый осколок с пальцевыми отпечатками состоит из сплава поли-силикатов, содержащих примеси титана и железа.

- Это - настольное стекло,- заключил Аркадьев.- Как оно могло попасть в автомашину, уму непостижимо!

Наступила пауза. Полковник подошел к окну и стал барабанить по стеклу пальцем. Ночная бабочка, случайно залетевшая в комнату, забилась о стекло. Полковник приоткрыл окно, и бабочка улетела. Потом он резко обернулся к Брайцеву:

- Пройдемте ко мне. Нужно сейчас же переговорить с Коваленко.

- Вы забыли о времени, Иван Ильич,- осторожно заметил Брайцев, - допросы разрешаются только до шести, а сейчас уже, слава богу, четверть двенадцатого.

- Это не допрос. Просто мы проведем с ним вечер вместе. Я даже попрошу, чтобы нам принесли по чашечке кофе.

Вместе с Коваленко они самым тщательным образом стали восстанавливать в памяти все события последних пяти дней. Где он бывал? С кем встречался? О чем разговаривал?

В этом неторопливом экскурсе назад не было незначительных мелочей и маловажных деталей, все интересовало полковника. Наконец, где-то около четырех утра полковник нашел то, что разыскивал с таким упорством.

- Он остановил меня у проходной, - рассказывал Коваленко, - и предложил зайти напротив, выпить по кружке пива. Есть у нас там такая забегаловка. Сели за столик.

- Стол был покрыт скатертью или клеенкой? - как бы между прочим спросил Северцев.

- Нет, сверху лежало стекло. Он сказал, что пришел от имени Урганова, которого я должен помнить по лагерю. Потом сообщил, что собралась группа своих ребят, решивших провернуть дело, о котором Урганов мне рассказывал раньше. Я спросил, на свободе ли Урганов. Он ответил, что это не имеет значения, а главное, друзья его сейчас здесь. И он предложил мне принять участие в этом деле. Я сразу же отказался и объяснил, что веду совсем другую жизнь и такими делами не занимаюсь. Он не уговаривал, а только спросил, сохранился ли у меня план, который давал Урганов.