Когда Патриция Джоунс унаследовала от почившей в бозе матушки значительное состояние, Род Джоунс решил свою благоверную убить. С ее деньгами, с незаложенным домом и его, Джоунса, собственными доходами он стал бы вполне состоятельным человеком. Но спешить не следовало. Надо выждать месяцев шесть, даже целый год, пока люди забудут о наследстве. Надо все-все продумать до тонкости, чтобы смерть супруги выглядела натурально — как самоубийство или несчастный случай.
Но тут Пегги неожиданно сообщила Джоунсу, что забеременела. Пегги двадцать один год, она приходящая стенографистка. Пару раз они вместе выезжали за город, затем встречи переросли в постоянную связь. Предложение об аборте она отвергла категорически. Джоунс не сомневался: если он не разведется, Пегги подаст на алименты.
Это было бы катастрофой. Пегги требует алименты — Патриция требует развода. Значит, дом и состояние для Джоунса потеряны. И при этом придется еще содержать ребенка.
Чтобы на какое-то время отвязаться от Пегги, Джоунс выдумал историю о предстоящем повышении в фирме — о чем, разумеется, не было и речи.
Постепенно замысел обрел реальные очертания, и Джоунс начал играть роль супруга, оскорбленного тем, что у жены больше средств, чем у него. Он провоцировал Патрицию и вызывал ссоры, бросал горькие упреки, что он-де муж на содержании жены, что он ее комнатная собачка.
Он наведался к ростовщику — чего никогда не делал — и занял сто фунтов. Дома он объявил Патриции, что получил от фирмы неожиданное вознаграждение и хочет этими деньгами оплатить нынешний отпуск.
— Позволь хоть раз пригласить тебя, — сказал он. — Уэйн рассказывал о роскошном отеле во французских Альпах, недалеко от Савиньи-ле-Лак. — Его воодушевление выглядело искренним. — Чистый воздух, прогулки в горах, рыбалка, свежая форель, девственная природа. Тебе это наверняка понравится.
Патриция-то знала, что это ей нисколько не понравится.
— Все эти разговоры о здоровье и погоде совсем не для тебя, Род. Мои понятия об отпуске иные: купаться, лежать на солнце, вечером ужинать с комфортом.
Но, дабы не оскорблять его мужскую гордость, она согласилась.
— Если надоест в горах, уедем на побережье, — заверял Род. — До Канн рукой подать.
Но именно этого-то он и не делал. Он совершал длительные прогулки, ловил рыбу, играл в шары, пытался применять в общении с местными жителями свой ужасающий французский. Солнце нестерпимо палило, вода в горных озерах обжигала леденящим холодом. Прошло три дня. Патриция начала умирать от скуки. Она сказала: с меня, мол, хватит, хочу уехать на побережье, и никаких.
А Род как раз в этот день договорился идти на рыбалку. Однако он был сама предупредительность: лично проверил машину, заправил бак и показал на карте дорогу. Глядя на то, как Патриция отъезжает, Род подумал: «Но как же он узнает о дальнейшем?»
Дорога была крутой, со многими поворотами, она почти вертикально спускалась по горному склону. Патриция была первоклассным водителем и хорошо разбиралась в моторах: она не раз участвовала в ралли. Ей доставляло большое удовольствие переключать передачи так, чтобы резко снижать скорость, и она гордилась тем, что может обходиться без тормозов.
Но тут, перед одним особо крутым поворотом, обойтись без тормозов не могла и она. И желудок ее подкатил к горлу. Тормоза не срабатывали. Она нажимала на педаль, но машина бежала все быстрее. Обезумев, потеряв несколько драгоценных секунд, она все-таки включила передачу, рванула руль, потянула ручной тормоз. Шестерни протестующе завизжали, но машина, развернувшись, остановилась: всего несколько дюймов отделяли задние колеса от края дороги. Патриция обливалась холодным потом, она была почти без сознания. Затем, собравшись с силами, вышла, дрожащими руками зажгла сигарету, заблокировала камнями колеса и осмотрела машину. Бачок для тормозной жидкости был пуст.
Итак, теперь она знала, что случилось. С большой осторожностью Патриция доехала до мастерской. Молодой автослесарь опрокинул машину набок и проверил тормозной шланг. Задумчиво глянул на горный спуск.
— Мадам родилась в сорочке. М-да…
— Как это могло случиться?
Он пожал плечами и поднял руки.
— Многое случается, когда натыкаешься на камень.
Но она на камень не натыкалась.
И Род — тоже, насколько он мог вспомнить. Род сказал, что ему даже не пришло в голову проверить тормоза. Остаток несчастного отпуска он был чрезвычайно задумчив…
По их возвращении Пегги закусила удила. Скрывать беременность от глаз людских стало невозможно.
— Еще пару дней, и все начнут задавать вопросы, — сказала она раздраженно. — Сколько, собственно, ты еще намерен тянуть? Ты едешь с ней на юг Франции, а я торчу тут, кусаю локти и чувствую себя отвратительно. Ты обещал закончить дело во время отпуска. Я же почти решилась позвонить ей и открыть глаза. Тогда все было бы решено.
И шанс стать наследником Патриции был бы безвозвратно потерян. Род взял с Пегги обещание не звонить Патриции.
— На этой неделе или чуть позже я скажу ей сам. У меня есть свои причины, — объяснил он.
В одну из многих бессонных ночей Пегги нарушила обещание.
Патриция была в постели. Она сняла трубку. Женский голос спросил:
