По следу - [12]

Полковник застонал и уронил трубку.

Через двадцать минут после телефонного звонка Северцев уже был в Мытищах. Он с трудом отыскал дежурного врача и вместе с ним спустился в подвал, где помещался морг. Морг был совсем пустым. В маленькой больнице умирали редко.

- Вон там, в углу, - указал врач, пропуская Северцева вперед.

В углу, у бетонной стены, слегка позеленевшей от сырости, на железном столе лежало тело, покрытое чем-то белым. Из-под простыни виднелись желтоватые ступни. Они казались неестественно большими.

Северцев подошел к столу, приподнял край покрывала и тотчас же опустил его. Последняя слабая надежда, что произошло какое-то недоразумение, рухнула. Он узнал это лицо - под простыней лежал Коваленко.

Северцева охватила апатия.

Коваленко был мертв. И вместе с ним исчезла та основная нить, с помощью которой Северцев рассчитывал так легко довести до конца следствие. Он не знал адреса ургановской «малины», и назначенная на завтра облава уже не могла состояться. Он не имел понятия о характере преступления, которое задумывал в лагере Урганов: Коваленко не успел рассказать об этом…

Единственное, что еще оставалось в руках Северцева,- это сам Урганов. И, возвратившись перед рассветом к себе на Петровку, он послал шифрованную телеграмму начальнику лагеря.

В полдень пришел подробный ответ. Алексей Урганов, осужденный к двадцати годам лишения свободы, из лагеря бежал. Ввиду бушевавшей пурги организовать немедленные поиски не представлялось возможным. Однако весной, когда стал таять снег, в тундре, неподалеку от лагеря, был найден обглоданный хищниками человеческий скелет. При исследовании обрывков одежды на поясе кальсон обнаружили вышитую черными нитками фамилию владельца: «Урганов». Скелет погребли на кладбище при лагерном госпитале, и дело Алексея Урганова было прекращено.

У Северцева опустились руки: последняя нить оборвалась. Так закончилась первая версия, оставив много недоуменных вопросов и не пролив никакого света на существо дела.

8

Два ограбления, убийство Коваленко, угон такси - это уже было слишком. Вечером Северцева вызвали к руководству. После весьма неприятного объяснения он возвратился к себе и заперся в кабинете.

Что делать дальше? Он не мог ответить на этот вопрос. Обычная уверенность в своих силах теперь покинула его. Почва уходила из-под ног, и он тщетно искал вокруг спасительную точку опоры.

- Вспомните хорошенько, - спросил он Брайцева, - вы никому не рассказывали историю Коваленко?

Вопрос был праздным. Сотрудники угрозыска вообще не отличались болтливостью, тем более на столь щекотливые темы.

- Я все время думаю, - продолжал Северцев, - каким образом за пределами тюрьмы стало известно о показаниях Коваленко? Возможность самоубийства я отбрасываю сразу же: собираясь жениться, люди обычно не кончают с собой. Несчастный случай тоже маловероятен. Вот акт анатомического исследования. Как показало вскрытие, Коваленко был трезв. Значит, почти несомненно, он убит, и это убийство было подготовлено заранее.

Брайцев осторожно попробовал изложить свою точку зрения. При создавшемся положении первое, что нужно было сделать, - это установить каналы, по которым сведения о Коваленко проникли за пределы уголовного розыска. Таким образом, исследуя связь за связью, Брайцев рассчитывал добраться до самой банды. Несмотря на сложность и длительность предложенной операции, за неимением ничего лучшего, Северцев согласился.

С чего же начинать? Естественно, что первым объектом для поисков решили избрать камеру № 14, где среди других подследственных лиц еще сутки назад сидел Виктор Коваленко.

Полковник отдал приказ приносить ему на просмотр всю переписку камеры № 14. В четверг ничего подозрительного обнаружить не удалось. А в пятницу стало известно: камера № 14 уже знала о том, что Коваленко убит.

Тогда Северцев решил применить обходный маневр. Кроме профессиональных уголовников, в камере № 14 находился состоящий под следствием председатель одной мелкой артели, арестованный за различные махинации в области производства бытовой резинки. Он почти ежедневно сочинял пространные петиции, сетуя на тяжелые условия и невыносимое общество. Северцев взял одну из таких петиций и пригласил автора к себе.

- Мне поручили разобраться, что там у вас происходит, - сказал он скучающим, безразличным тоном.

Значительная часть показаний не представляла интереса для Северцева. Но Северцев заранее запасся терпением. Он знал: дойдет очередь и до истории с Коваленко. И не ошибся.

- А по ночам, - рассказывал уже успевший вспотеть председатель артели, - один из этих типов имеет привычку перестукиваться с соседней камерой. Я, как интеллигентный человек, вообще не привык спать на нарах, а тут еще этот бесконечный стук.

- Кто именно? - впервые перебил Северцев.

- Не знаю. У всех там какие-то дикие клички. Я не запоминаю их.

- Продолжайте.

- Сегодня, например, стали стучать из соседней камеры, и тот же самый тип, о котором я уже рассказывал, собрав вокруг себя своих друзей, таких же головорезов, как и он сам, о чем-то долго перешептывался с ними. Но я слышал их разговор. Я притворился спящим. В камере так скучно: каждая новость интересует тебя.