По следу Аргуса - [19]
- Что за чушь! - выкрикиваю я, не в силах сдержаться. - Как вам не стыдно так думать об Аргусе? Или вам больше нравятся изобретения Игоря, чтоб кошек мучить?
- А что! - Теперь Заморыш прямо-таки сверкает глазами из-за очков. - Игорь, по крайней мере, в мою честь устраивает полеты, самые настоящие!
- И разбитый пылесос называет именем прекрасной дамы! - съязвил я. - Или, может, ты на его ракете на море собираешься слетать?
Сказал - и тут же пожалел.
Дело в том, что Заморышины родители спят и видят, как бы ее отвадить от дружбы с нами, путевки ей разные насильно суют. Когда она поменьше была, то ездила на море с бабушкой, а бабушка, не поверите, еще и холодильник о собой волокла, чтоб у Зикочки все было всегда свеженькое да прохладненькое. И еще рассказывала Заморыш, что играла она там с двумя, такими же как она, мальцами, обязанности у них делились так: один был капитаном корабля, другой каждый день рыл в песке новый трюм, а она варила им кашу из морских камешков. Что и говорить, кок первого класса! Но все это, понятно, было давным-давно, она сама над этим смеялась, - а я возьми да и ляпни про море. Зато тут же и сдачу получил.
- И слетаю! - пообещала Заморыш, мгновенно складывая стульчик и тем самым давая понять, что дело решено, можно теперь и лясы поточить. - А вы найдете себе кого-нибудь другого, кого на кухню за кастрюлями и крышками посылать, знакомых у вас теперь прибавилось!…
Намек зловредный, однако я, если прижмет, тоже за словом в карман не лезу, - такое готов был ввернуть, что долго бы ей на том море икалось, но тут вдруг Беретик спрашивает:
- А от Аргуса больше никаких сигналов не поступало?
«Не поступало» опять же не его словечко, что-то за этим кроется, неспроста он его запустил. Делать нечего, приходится с этого момента на два фронта сражаться.
- Вообще-то время позднее, - отвечаю бодро. - Но не исключено, что он пошлет мне сигнал на дом.
- Как сегодня утром?
И глядит на меня многозначительно. Тьфу, неужто он Белую Стрелу тогда приметил? Приметил и виду не подал?
Внезапно он меняется в лице. Глаза округляются, подбородок вытягивается. Голубые полосы на футболке, и те побледнели.
- А р-рань… ше не п-пред… видится? - едва выговаривает он.
Больше того, Заморыш вскакивает со своего стульчика, зрачки у нее становятся как стекла от очков, если не больше. Я застываю на месте. Что они такого во мне увидели?
А они скользят взглядом мимо меня, упираются куда-то в землю. И только тут я соображаю, что сам-то стою спиной к входу в закуток.
Рывком поворачиваюсь.
У моих ног лежит катушка.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой одна отгадка идет в обмен на три загадки
Переливается синева, мелькают рыбины, колышутся водоросли. Неплохая подводная съемка, ничего не скажешь.
- Ух ты! - толкает меня в бок Беретик.
Опускаясь, камера выхватывает из полумрака какие-то смутные очертания. Скала? Глубоководный морской зверь? Затонувший корабль?
Точно, корабль. Не спеша обходим его со всех сторон, различаем гребные винты, надстройки, рубки. Такое впечатление, будто проплываешь мимо на расстоянии нескольких метров.
- Как бы ноги не замочить! - попискивает Заморыш.
Останавливаемся. У днища, ближе к корме. Где-то здесь должны быть, наверное, грузовые трюмы. И тут Беретик так поддевает меня под ребро, что я едва не отлетаю к носовой части.
Мы прорываемся внутрь судна. Сперва при помощи сверла, затем пускаем в ход резак. Металл поддается легко, в этом ничего удивительного, но инструмент почему-то каждый раз меняется: ломик, кувалда, гаечный ключ, снова сверло. Рука выбирает их из открытого ящика, он тоже хорошо виден, туда же по очереди опускает и берет новый. И сверло держит совсем не так, как мы, - сама вращается вокруг собственной оси. Вот так ручка!
Потом она отходит от корабля, снова вокруг носятся рыбы, но подводная рука ни одну не хватает за хвост, хотя, конечно, ей такое раз плюнуть. Зато поднимает откуда-то трубу, приставляет к другой, навешивает гайки на болты, завинчивает. Потом расслабляет, снова подкручивает, будто проверяя себя. Наконец, берет какой-то ковшик и зачерпывает им грунт со дна.
- Пробу берет, - шепчет Беретик.
В следующую секунду я уже сам отскакиваю, и не к носу, не к корме, а вроде бы опускаюсь в мягкое кресло. Потому что мы уже не на дне морском, а в концертном зале. Но рука при нас. И держит она дирижерскую палочку.
Забыл вам сказать, что все это время лилась музыка. Сперва нежная, неземная, - так, должно быть, поет море. И вдруг она сменилась другой, мощной, палочка размахивает вовсю. Вот она описывает плавный круг, еще раз взмахивает, воцаряется тишина, - и зал взрывается аплодисментами.
Все встают со своих мест, даже музыканты. Аплодируют, кланяются, улыбаются. Аплодируют сверкающему металлическому человеку с дирижерской палочкой…
Все. Пленка вышла. Загорается свет.
Мы в комнате у Аргуса, точнее - в его информационном отсеке. Это я так поделил квартиру: приборный отсек, бытовой, информационный. В этом последнем, понятно, книги, журналы, тетради с записями, а оказался еще и кинопроектор.
Тут самое время вернуться ко вчерашней катушке.
