По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года - [287]
Однако внимательное прочтение опубликованного в 1931 г. постановления особого совещания 23 ноября (5 декабря) 1896 г. позволяет сделать вывод, что его содержание выглядело все же менее решительно в сравнении с тем, как оно представлено в воспоминаниях Витте.
Постановление начиналось с того, что поручало Нелидову прежде всего «изыскать вместе с представителями других держав, согласно предложению великобританского правительства, средства для упорядочения и поддержания (курсив мой. — И.К.) Оттоманской империи». Послу предписывалось «тщательно избегать» таких мер, «которые клонились бы к постепенной замене турецких правительственных учреждений общеевропейскими и к установлению международных порядков на берегах проливов». В том случае, если султан воспротивится принятию предложенных ему мер или станет под разными предлогами их оттягивать, то Нелидову следовало «путем доверительных разговоров с послами» договориться о способе принуждения, которым, «по всей вероятности, окажется морская демонстрация в Мраморном море». При таком развитии событий Нелидов должен был «заблаговременно предупредить императорское правительство о предложениях великих держав, дабы приказания Черноморской эскадре могли быть даны своевременно», с учетом того, что судам европейских эскадр «потребуется менее времени для вторжения в Дарданеллы, нежели нашим судам для перехода из Севастополя и Одессы к Босфору»[1743].
Но вот что удивляет. В конце ноября — начале декабря 1896 г. в Петербурге в обстановке глубочайшей секретности обсуждали планы захвата Верхнего Босфора, а в Лондоне к тому времени уже минимум как два месяца гуляла информация, что русская операция по захвату Босфора начнется именно после получения телеграммы от Нелидова. В феврале 1897 г. окончательно выяснилось, что британский консул в Одессе Стюарт знал о планах подготовки русского вторжения в Босфор. Он сообщил об этом в Константинополь послу Карри и получил соответствующие инструкции[1744]. А вот это, по-моему, еще одно подтверждение верности догадки В. М. Хвостова о некой «устной неофициальной договоренности» между Нелидовым и Карри. Скорее всего, в беседах со своим британским коллегой Нелидов взял на себя инициативу предварительного обсуждения сделки с англичанами в случае реализации русского плана захвата Босфора и даже озвучил такие его аспекты и варианты, к которым еще не были готовы в Петербурге. Последовательность действий русского посла выглядела так: сначала предварительно договориться с Карри в Константинополе и уже затем представить результаты в Петербург.
Однако столичная российская дипломатия, даже будучи крайне озабоченной безопасностью южных границ и разочарованной в перспективах сговора с султаном, предпочитала не играть активной роли и фактически плелась в хвосте событий.
Нелидов, тем не менее, воодушевленный решениями петербургского совещания, поспешил в турецкую столицу. Однако вскоре его в очередной раз постигло разочарование. Суть полученной им после прибытия в Стамбул телеграммы сводилась к простой фразе: любезный Александр Иванович, забудьте все то, что вы не так давно слышали в Петербурге, и ждите новых указаний. Операция по захвату Верхнего Босфора в Зимнем дворце была в очередной раз отложена.
Глава 20
1877–1897: параллели и возможности
В конце декабря 1896 г. вопрос об оккупации Босфора вновь был поднят в российской столице. Связано это было с восстанием на Крите и последовавшей греко-турецкой войной. 11 (23) января 1897 г. Николай II утвердил инструкцию о подготовке десанта на Верхний Босфор[1745]. На сей раз А. И. Нелидов должен был вызвать флот телеграммой всего лишь с одной фразой: «Давно без известий»[1746]. Однако спустя месяц, 12 (24) февраля, Александр Иванович написал в МИД, что «к этой идее едва ли придется и прибегать, раз следует ждать, чтобы кто-нибудь нас опередил. Весь расчет был основан на том, чтобы прийти первыми. Так дело вероятно пропадет. Да и не к тому клонятся события»[1747]. Нелидов оказался прав. Планы босфорской операции опять пришлось свернуть. В немалой степени к этому подтолкнули итоги греко-турецкой войны. «Победа над Грецией подняла дух мусульманства и возвысила авторитет Порты…»[1748].
И зимой 1878 г., и в 1896–1897 гг. реализация курса на захват Верхнего Босфора подразумевала прежде всего договоренности с Англией. Нелидов явно работал в этом направлении. Однако полученные им инструкции не предоставляли ему таких полномочий. Соглашение России с Англией неизбежно пошатнуло бы русско-французский альянс, а в Петербурге за него держались крепко и не желали им жертвовать даже в интересах контроля над Верхним Босфором.
Подобно тому как в период 1875–1878 гг. увлечение судьбами балканских славян уводило Петербург в дебри постоянных раздоров с Веной, непонимания в отношениях с Берлином и, в конечном итоге, все дальше от черноморских проливов, так и франко-русский союз вел к такому же результату. Получалось, что уже первая большая проверка выгодности этого союза обернулась для России реальным проигрышем. Направленный против Германии, союз сработал против Англии и блокировал возможность англо-русского соглашения по проливам в благоприятной для России ситуации 1895–1897 гг.
