По следам Таманцева - [5]

Осень сорок четвёртого Коловратов встретил в 145 военном госпитале в Подольске. Госпиталь был энкавэдэшный. Размещался он в здании бывшей гимназии. И хотя до фронта было рукой подать, город бомбили редко и спускаться в подвал-бомбоубежище почти не приходилось.

Первое своё ранение Коловратов получил в Севастополе, откуда был эвакуирован в Сталинград. Однако долечиться окончательно ему не удалось. Начались бои за город, и Коловратов вместе с другими «недолеченными» ушёл воевать в десантно-штурмовые группы, которые действовали на танках.

— Коловратов, к начальнику госпиталя, — сказала сестра, заглянув в палату.

Коловратов, накинул халат и двинулся на второй этаж. Интуиция подсказывала ему, что не начальник госпиталя его ждёт. Только и дела начальнику до таких, как Коловратов.

В своих предчувствиях он не обманулся.

В кабинете начальника его ждал капитан в общевойсковой форме.

— Следователь Попатенко, — представился он.

Коловратов ничего не ответил, присел на краешек стула, чуть ссутулившись.

Попатенко по-своему оценил эту позу, усмехнулся, достал из портфеля лист бумаги, ручку и спросил:

— Что вы можете показать по делу о гибели группы Граббе?

— Да я уже всё рассказал в полевом госпитале, — ответил Коловратов.

— Я ознакомился с вашими показаниями, — сказал следователь, — и они меня не устроили.

Коловратов пожал плечами, насколько это позволяло раненое плечо.

— Вам не кажется, — начал следователь, — что такого рода провал не мог быть не связан с предательством?

— Предательством?

— Да, предательством одного из членов группы. Вы отбывали срок до войны? — спросил следователь.

— Да, — ответил Коловратов.

— Почему это не отмечено в вашем деле?

— Я не знал, что такое дело есть.

— За что вы отбывали срок? Только не говорите, что за хулиганство…

— Именно за него, — сказал Коловратов.

— Пусть будет так, — согласился следователь, — и в чём же оно выразилось?

— Долго рассказывать, — недружелюбно ответил Коловратов.

— А я никуда не тороплюсь, — заметил Попатенко, — и готов внимательно и терпеливо слушать…

— Подрался с командированными…

— Где?

— В Сталинске… — сказал Коловратов, вспоминая события почти пятилетней давности.

Он, хотя и работал тогда на строительстве Кузнецкого металлургического, всё-таки считался местным, так как родился и вырос в Сталинске, а всех остальных называл командированными. Стычки между молодыми людьми были не так уж редки, но на них никто не обращал внимания: подумаешь — парни подрались. Но, видимо, в тот раз начальство решило навсегда избавиться от «позорного явления прошлого» и устроило показательный процесс, под который и суждено было попасть Коловратову. Впрочем, ему всегда не везло: дерутся все, а замечают почему-то его. Наверное, в первую очередь, из-за его устрашающего вида и неумения потом, после драки, поплакаться в жилетку и покаяться. Прояснить ситуацию я хотел ещё в Беларуси. Больно уж много нестыковок выходило с этим Коловратовым. То он служит в «Смерше», а потом куда-то исчезает. То объявляется на Дальнем Востоке и участвует в войне с Японией, но за какие-то действия, граничащие с нарушением закона, был разжалован и уволен из вооруженных сил.

Впрочем, с теми, кто когда-то служил в разведке, контрразведке и спецподразделениях, всякое могло случиться. И Коловратов мог объявляться то там, то тут вовсе не по своей воле, а по приказу. Такие мысли роились в моей голове, пока поезд пробегал последний участок пути от Белогорска до конечного пункта — Благовещенска.

Разумеется, я не поехал за тридевять земель, не созвонившись с коллегами из Поярково. Однако в Поярково отделение УФСБ возглавлял новый человек, который слышал что-то о старике-смершисте, но новой информации к той, что я имел, добавить не мог. Да, собственно, зачем ему мне помогать? У него другие задачи и проблемы.

От Белогорска поезд шёл с опозданием, и в Благовещенск мы прибыли затемно. Я уже планировал было искать пристанище на вокзале, чтобы утром отправиться автобусом в Поярково, как высокий молодой парень, стоящий на перроне, вдруг обратился ко мне по имени-отчеству.

Оказалось — это водитель начальника Поярковского отделения УФСБ. Через минуту появился и сам начальник — молодой человек лет тридцати с небольшим.

Мы сели на привокзальной площади в машину и поехали в Поярково. По дороге я выяснил, что Коловратов в районе не значится. По непроверенным данным, родственники поместили его в дом престарелых в Белогорске. Но в Поярково живёт человек, который хорошо знал Коловратова, поскольку когда-то служил на заставе, рядом с которой находилась деревенька Коловратова. К герою-ветерану ему неоднократно доводилось возить корреспондентов.

Мы ехали в темноте и довольно быстро, но в Поярковскую гостиницу добрались только к часу ночи. Водитель называл начальника Петровичем, не стал ломать традицию и я.

— Спасибо, Петрович, — сказал ему на прощание, — как завтра?

— Водитель приедет за вами в девять, — пообещал Петрович и откланялся.

Я разобрал постель, улёгся и посмотрел на часы, пытаясь фосфорными стрелками загипнотизировать себя. Эти стрелки показывали второй час ночи по амурскому времени. Но обмануть внутренние часы долго не удавалось. Ведь в Минске было только шесть вечера. Промучившись в постели с полчаса, я встал, умылся, достал из сумки несколько листов бумаги и стал сочинять план завтрашних действий.