По следам солнечного камня - [97]
Айстис как зачарованный смотрел на горные вершины. Таких гор он еще не видел. На фоне голубого неба красовались коричневые скалы с белыми снежными шапками, а между ними зеленели долины. Высоко над долинами — пространства, покрытые снегом. Ниже линии снегов — множество овец, издали похожих на копошащихся муравьев. Еще ниже, в долинах, виднелись черные палатки. Вокруг них паслись разномастные лошади.
Эх, до чего осточертел упрямый осел! Никак не заставишь его поторопиться: он шагает так, как ему нравится… Правда, шагает прекрасно, проходит там, где лошади было бы не под силу.
Тропа спустилась с гор в долину и теперь петляла возле палаток.
Около палаток сновали люди, суровые, как и окружающая их природа. Блестящие глаза. Носы с горбинкой. Пронизывающий взгляд… Они внимательно осматривали каждого, кто осмелился без приглашения вступить на их землю.
Айстис тоже присматривался к местным жителям, пытаясь понять, как они живут. Судя по палаткам, люди эти — кочевники: сегодня здесь, завтра там. Такой образ жизни определял все остальное.
Местные дорожили только тем, что было необходимо. Вот в палатках в кучу свалено множество медной посуды, очевидно полученной в обмен за мясо, шкуры. Навряд ли кочевники умеют выплавлять бронзу… Айстису понравилось, что все люди заняты делом. Мужчины стерегут скот, женщины присматривают за детьми. Вот одна из них, в красном одеянии, покачивает колыбель, подвешенную к столбу. Другая под открытым небом невдалеке от палатки ткет на деревянном станке. Как Жеде, сестра Айстиса… Где ты, моя сестренка?
Вокруг палаток множество детей. Одетые лишь в рубашонки, босые, они гурьбой бросились к путешественникам, что-то выпрашивая, предлагая плетения из кожи, нарезанной узкими полосками. Вместе с детьми бегали крупные бесхвостые собаки с обрезанными ушами…
Но вот и палатки остались за спиной. Караван продолжал двигаться вперед по дну ущелья.
— Эта дорога называется Непокорной, — объяснил Сези, когда они достигли ущелья. — Однажды, когда караван купцов был в пути, началась буря. Она разметала путешественников, попортила товары. Правитель страны послал воинов, приказав им наказать дорогу. Воины высекли дорогу розгами, побили ее палками… Наказание не возымело действия. Гордая дорога не подчинилась правителю… Порой и в наши дни свирепствуют такие сильные бури, что ветер поднимает в воздух ослов с тюками, всадников, пешеходов и швыряет их в пропасть! Нехорошо, если нас здесь застанет буря! — Сези боязливо оглядел небо, на котором становилось все больше темных облаков.
На этот раз дорога оказалась милостивой. Бури не было, и путешественники благополучно преодолели опасное ущелье.
— Теперь уже недалеко, — напомнил Сези. — Скоро и горное озеро…
Айстис знал от Мегастена, что возле горного озера расположен Храм Тысячи Пещер, а рядом караван-сарай, где останавливались прибывшие с востока, и большой базар.
Купцы засуетились. Наверное, они уже думали о том, как будут менять хлопок, благовония, пряности, драгоценные камни, фрукты, изделия из чеканной меди, серебряные и золотые украшения, слоновую кость на шелк, который хани привозят с востока, а также на ткани, краску, одежду, которой так богаты парфяне, приезжающие с запада.
Горное озеро открылось взору внезапно. Как только ослы перешли вброд мелкую речушку, текущую с гор, и караван поднялся на холм, водная гладь засверкала, словно темно-синее зеркало в светлой раме.
— Озеро очень глубокое, — предупредил Сези, который сюда приезжал уже не впервые. — Глубина достигает полутора тысяч пядей! Возникло оно после того, как неведомые силы сдвинули с места землю, скалы рухнули и запрудили речушку! Видишь голый обрыв? От него и откололась часть горы…
— И часто здесь земля сдвигается с места? — спросил Айстис.
— Часто… Сказывают, что в далекой древности поссорились великаны и долго враждовали между собой. Победитель сковал своих врагов цепями и бросил в пропасть. Когда великаны начинают метаться, земля ходуном ходит…
Айстис почувствовал, как похолодело сердце. Что будет, если великаны начнут свирепствовать и завалят дороги? Не дождаться каравана, который должен доставить его в Газу…
Замечтавшись, Айстис не заметил, как их караван обогнул озеро и вышел на плато. Горы отступили. Обрывы уже не казались такими крутыми. Вдоль одного из них до самого озера протянулись вереницы домишек…
По узкой улочке путешественники добрались до караван-сарая, где им отвели часть двора и несколько помещений, чтобы они могли сложить вещи и отдохнуть. Там они узнали, что караван ханей уже двинулся в путь и должен прибыть через месяц — разумеется, если что-нибудь ему не воспрепятствует.
Айстис не терял времени зря. Вместе с Сези они бродили по узким улочкам. Селение было небольшое, убогое. Вдоль улочек ветер гнал тучи пыли, всюду бегали собаки.
Скоро осматривать было уже нечего. Тогда Айстис попросил Сези проводить его в Храм Тысячи Пещер, о котором он так много слышал в пути. Быть может, там интересно? Сези сначала отказывался, но потом согласился и повел Айстиса за селение, туда, где высокая гора, казалось, поднималась прямо в небо. У ее подножия росли трава и кусты, а вершина была покрыта снегом. На высоте примерно ста пядей виднелось множество пещер.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.