По следам М.Р. - [25]
— Маяковский! — прошептала Оля.
— Собственноручно! — подтвердил Георгий Христофорович. — Чернила стали угасать, а мы их оживили. Как видите, все в целости и сохранности.
И тут Генька, то красневший, то бледневший все это время, решительно произнес:
— Ладно! Раз надо, так надо! — и с отчаянным видом махнул рукой.
Убрав футляр в ящик, реставратор стал уже прощаться с ребятами, но увидел, что они хотят что-то еще сказать, мнутся, ерзают, не решаются.
— В чем дело?
— А можно нам самим? — расхрабрившись, выпалил Генька. — Хоть посмотреть… Чтобы при нас делалось…
Оля кивнула, не спуская с Георгия Христофоровича настороженных зеленых глаз.
— Ах, вот вы о чем! Ну что ж, в виде исключения, как коллегам-следопытам… Только — не мешать!
На следующий день к приходу ребят Георгий Христофорович разделил листки из рокотовского футляра на три стопки.
— Вот на этих листках попробуем прочесть стершиеся записи, — объяснил он. — У этих страниц оборваны углы и все такое прочее, и ничего с ними не сделаешь. А тут два листка склеились, вы даже и не заметили. Мы их, пожалуй, сумеем расщепить. Работы, как видите, немало.
Генька и Оля дружно вздохнули.
— Ну ладно, не скорбите. Не на кладбище. Пойдемте в гигиенический цех. С него у нас всё начинается.
В гигиеническом цехе распоряжалась пожилая полная женщина. На носу у нее сидели большие, странные очки с очень выпуклыми стеклами.
— Целый бинокль, — шепнул Генька Оле.
Получив от своего огромного начальника записки Рокотова, «женщина с биноклем» повернулась к девушке, стоявшей за соседним столом:
— Орлова, займитесь!.. Приготовьте эмульсию.
Рыженькая, усыпанная веснушками, с маленьким, задорно вздернутым носиком, Орлова сразу понравилась ребятам. Она была одного роста с ними и старше их всего лет на шесть — семь. Но всё она делала так аккуратно, вещи так ловко ложились ей прямо в руки и располагались на столе так удобно, что сразу можно было угадать мастера своего дела.
— Вас как зовут-то? — первым делом спросила она. — Геня и Оля? Вот и хорошо. А я — Катя.
Слова у нее звучали как-то особенно кругло, плавно и неторопливо, и эта ее медленная речь никак не вязалась с быстрыми движениями проворных рук.
Геньке даже показалось, что она, хоть и аккуратная, да уж больно спешит. Вот взяла несколько листков, уложила их в плоскую ванночку, придвинула поближе банку с какой-то жидкостью и, макнув туда широкую плоскую кисть, хотела уже мазнуть ею по бумаге.
— Ой, что вы?! — испуганно воскликнул Генька, хватая Катю за руку. — Ведь размокнет же!
— Не бойся! — улыбнулась Катя. — Бумаге это не вредит. Мы ее эмульсией смочим, она станет крепче и все операции выдержит.
Катя несколько раз провела влажной кистью по драгоценным листкам. Однако в некоторых местах бумага так обветшала, что дотрагиваться до нее кистью было боязно. Тогда Катя взяла пульверизатор и направила тонкую капельную струю на уязвимые части листков.
«Словно духами побрызгала», — подумала Оля.
От эмульсии бумага потемнела, записи стали почти совсем не видны, и оставалось только полагаться на Катю, обещавшую, что «все, все будет хорошо».
Вынув листки из кювета, Катя проложила их фильтровальной бумагой и поместила под пресс.
— До завтра просохнут. А теперь другими займемся, — и, взяв слипшиеся страницы, положенные Георгием Христофоровичем отдельно от других листков, она подошла к небольшому столику. На нем стоял металлический сосуд, похожий на чайник с длинным и узким носиком. Катя повернула выключатель; вскоре послышалось бульканье кипящей воды, и из носика вырвалась сильная струя пара.
— У нас, как в санатории: для каждого больного своя процедура, — заметила Катя. — Одних в ванну укладываем, других ингаляцией лечим, — и, вложив слипшиеся страницы в тонкую рамку, поднесла к струе.
— Грейтесь, распарьте косточки, пропотейте хорошенько, — приговаривала Катя, поворачивая рамку то одной, то другой стороной.
Время от времени она раздвигала рамку и пробовала на ощупь края страниц. Наконец в одном месте между слипшимися листками образовалась малюсенькая щель. Катя выключила прибор.
— Подержи-ка рамку, Оля. Сейчас хирургия в ход пойдет, — и Катя осторожно просунула острый, как бритва, ланцет в щель между листами.
Влажная, распаренная бумага слегка поддалась, щель чуточку расширилась. Катя продвинула ланцет дальше, но тут же остановилась, вновь наткнувшись на склеившийся слой. Тогда она заменила ланцет маленькой тупой лопаточкой — шпателем, но и шпатель дальше не шел. Пришлось искать новую щель между листами.
«Никакого терпения не хватит», — приуныл Генька.
И в самом деле, сколько надо выдержки, чтобы вот так, миллиметр за миллиметром, отвоевывать пространство у слоя клея и плесени, намертво связавших листки. За весь первый день Кате удалось отделить друг от друга лишь самые края.
Поздно вечером возвращались Оля с Генькой домой. Снег весело блестел под фонарями. Он был рыхлый, ноздреватый, как сыр.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть и рассказы о людях спорта, о том, как спорт воспитывает в человеке мужество, благородство и ответственность.
Кто из ребят не восхищается нашими замечательными спортсменами! Но мало кто знает, какой упорный, напряженный труд стоит за каждым рекордным достижением мастеров спорта. В повести «Только вперед» рассказывается о выдающемся пловце Леониде Кочетове. Двенадцать раз штурмует Кочетов рекорд страны, но лишь тринадцатая попытка приносит победу; ровно год понадобился ему, чтобы улучшить результат на одну только секунду и снова стать чемпионом страны. Упорство, воля, выработанные спортом, помогают Кочетову вновь вернутся в строй после войны.В книге использованы факты из жизни неоднократного чемпиона СССР, рекордсмена мира по плаванию — Леонида Мешкова.
Трудно следовать велению долга, когда тебе всего тринадцать лет. Тяжело принимать важные решения, сколько бы тебе ни было лет — тринадцать или почти сорок. Герои рассказов Раевского принимают нелегкие решения в положении, требующем напряжения всех душевных сил. Согласитесь ли вы с ними? И как бы в этом случае поступили бы вы?
В этой книге собраны рассказы о самых разных людях: о стойких революционерах, о мужественных солдатах, о замечательных спортсменах и о наших советских ребятах. И все-таки они связаны друг с другом. Потому что у каждого человека бывают в жизни такие минуты, когда подвергаются испытанию его воля, решительность, честность.Как поступит герой рассказа в положении, требующем от него напряжения всех физических и душевных сил? И как бы на его месте поступили вы?
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.