По пятам - [7]

— Только, Федор Григорьевич, Ренкой там и не пахнет. Какой-то тип бородатый. Армяк на нем затасканный, пимишки разбиты вдрызг.

— Как Кащеев себя ведет?

— За водкой бегал. Потом на Коковинскую, в дом свиданий. Но девиц не было. Ни с чем вернулся.

— На Коковинскую, говоришь, бегал? — соображая что-то, спросил Заразилов. — Для того, в армячишке?

— Стало быть.

— Вот что, малый. Наташку знаешь из этого любезного дома? Найди живой или мертвой и волоки... Приведешь ее в «Пале-Рояль» к парикмахеру. Да так, чтобы ни одна собака не видела.

Через час инспектор позвонил и доложил, что Наташка уже в гостинице, сидит у парикмахера в комнате и ревет, пьяная холера.

Парикмахер гостиницы «Пале-Рояль», низенький, прилизанный, с узенькой и понятливой мордочкой старикан, учтиво встретил Заразилова. Он запер свое заведение, накинул на гвоздь фанерку с неопределенным по смыслу уведомлением: «Ушел по делам службы» и повел Заразилова в отведенный ему для жилья номер гостиницы.

— Под Наташку хотите работать? — спросил старичок.

— Догадливый, язви тебя в душу.

Наташка долго не могла сообразить, что от нее требуется, — ревела, царапалась. Старичок сунул ей под нос склянку с нашатырным спиртом, успокоил таким образом и стал пояснять, что ей надо всего лишь на несколько часов одолжить Заразилову платье, дошку и шаль.

Через час «Наташка», гремя армейскими ботинками (дамские сапожки Заразилов не смог напялить), вышла из гостиницы. За ней, как тень, двинулась вынырнувшая из соседнего подъезда рослая фигура агента второго разряда Федора Худышкина, тезки и закадычного приятеля Заразилова. На Успенской Заразилов вошел во двор одноэтажного каменного дома, поднялся на крыльцо. Вынув руки из муфты, постучал костяшками пальцев в дверь. Через минуту раздался голос старика Кащеева:

— Кого бог несет?

— Дедушка, это я, Наташа. Говорят, вы за мной приходили.

Загремела цепочка.

— Голос экий. С перепою, что ли? — прикрывая ладошкой огонек свечи, Кащеев повернулся спиной, направляясь в комнату. — Дверь-то запри, дуреха.

Заразилов вошел следом, соображая, где может находиться «гость». Дверь одна — направо. Раздумывать некогда. Стоит старику получше приглядеться — и маскарад будет разгадан. Заразилов толкнул старика в сторону, скинул муфту. В обеих руках — пистолеты. Ногой распахнул дверь.

— Ни с места!

В ту же секунду зазвенело оконное стекло, в клубах морозного пара мелькнула тень человека. Путаясь в юбке и проклиная ее, Заразилов прыгнул в окно следом за Ренке. В том, что это Курчавый, Федор не сомневался.

На улице загремели выстрелы. «Прибьет», — забеспокоился Федор, хотя предупреждал Худышкина: Ренке нужен только живым. Он один знает, где скрываются Кислицын и Семенов.

На мостовой, взвихривая снег, катались двое. Заразилов ребром ладони ударил бандита по шее. Тот обмяк. Худышкин поднялся на ноги.

— Не видал, как упал, погляжу — ан лежу.

— Ты стрелял?

— Нет. Гад этот, — Худышкин плюнул на снег кровью, — кажись, зуб вышиб.

...После первого же допроса Ренке выдал своих дружков. Тотчас в Касли выехал Степан Спиценко, а в Алапаевск — Коля Захаров. 24 декабря Кислицын и Семенов были доставлены в губернский уголовный розыск.

15 апреля 1924 года. Город Екатеринбург

Газета «Уральский рабочий» сообщила: «На днях приведен в исполнение смертный приговор над главарем бандитской шайки Павлом Ренке и его подручным Семеновым».

А где же третий? Где Николай Кислицын? Неужели ему удалось избежать справедливого возмездия?

Заседание Екатеринбургского губсуда по делу банды, возглавляемой Павлом Ренке, состоялось 26 января 1924 года. После допроса свидетелей был объявлен перерыв, который продлился до 30 января.

Дело в том, что Ренке и его помощники по кровавым делам ни на минуту не оставляли мысли о побеге. Как сообщалось в том же номере губернской газеты, несмотря на то что бандиты содержались в особо строгих условиях, им удалось завязать переписку с оставшимися на свободе друзьями и даже получить от них кое-какие вещи, необходимые для побега. Но замышляемое преступление было раскрыто. Тогда Николай Кислицын, понимая, что от правосудия он не дождется никакой милости, решил вырваться на свободу самостоятельно.

Процесс проходил в бывшей Американской гостинице. Во время перерыва Кислицын решил применить ту же, что и в Билимбае, уловку — попросился на двор. Зевак, надо сказать, собралось на улице порядочно. Кислицын, окруженный конвойными, лишь ступив на крыльцо, сразу бросился в толпу. Расчет простой — охрана не станет стрелять при таком скоплении людей. Но молодой милиционер, бывший в конвое, не растерялся. Что было мо́чи крикнул:

— Публика, ложись!

Люди, ошарашенные дерзостью Кислицына и грозным окриком милиционера, попадали на заснеженную мостовую, и лишь Кислицын продолжал бежать. Конвойный вскинул винтовку и выстрелил. Кислицын упал замертво.

Уголовное дело № 391 в упрощенном порядке было дослушано 30 января.

Так в течение месяца была обезврежена одна из крупных уголовных банд, оперировавших в то время в Екатеринбургской губернии.