По пути Синдбада - [9]

— Его величество изволил одобрить ваш проект, — сообщил мне министр, — и поручил нашему министерству его спонсировать.

Я не совсем понимал, что именно понимает министр под спонсированием проекта, и потому промолчал.

— Мы хотим, — продолжил Сайид Файсал, — чтобы проект, который вы собираетесь осуществить, впредь рассматривался как проект нашего государства и чтобы корабль, на котором вы отправитесь в плавание, нес флаг нашей страны. Оман — морская держава со славной и героической историей мореплавания, уходящей в века. Оман был первой арабской страной, пославшей свой корабль в Соединенные Штаты. Это было в 1840 году. Мы полагаем, что ваш корабль должен быть готов отправиться в плавание в следующем году, во время нашего национального праздника.

— А когда у вас национальный праздник?

— Празднование начнется 18 ноября и продлится неделю.

Я задумался. В моем распоряжении было только пятнадцать месяцев, чтобы достать материал для строительства корабля (задача весьма нелегкая), построить его, набрать экипаж и провести ходовые испытания. Но выбора у меня не оставалось, и потому я ответил:

— Ваше высочество, я полагаю, что уложусь в намеченный срок, если только мне не помешают непредвиденные обстоятельства. А ноябрь — подходящее время, чтобы отправиться в плавание. Нам будет благоприятствовать ветер.

— Дайте мне знать, что вам понадобится, — ответил Сайид Файсал, — и мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам.

Ответ министра мне показался недостаточно вразумительным, и я все еще терялся в догадках, чем конкретно мне смогут помочь арабы. Видимо, почувствовав мое замешательство, Сайид Файсал повторил, что проект будет спонсирован его министерством. Тем не менее ясность не наступила.

Рисунок из «Книги тысячи и одной ночи» в переводе Эдварда Уильяма Лейна, опубликованной в 1877 г.

— Может быть, вы хотите, чтобы наша договоренность была оформлена письменно? — поинтересовался министр.

— Если вы согласны на это, ваше высочество, — смущенно ответил я, решив, что официально составленная бумага прояснит ситуацию.

Сайид Файсал подошел к бюро и, вынув оттуда бланк своего министерства, протянул его мне.

— Может быть, вы обратитесь с просьбой ко мне финансировать полностью ваш проект, а я наложу нужную резолюцию?

Наконец я все понял. С дозволения султана Кабуса министерство национального наследия и культуры берется полностью финансировать мое путешествие, включая и строительство корабля. Жест был поистине королевским. Но я также понял и то, что инициатива султана проистекала из интереса к истории оманского мореплавания — истории, близкой сердцам оманцев. Министр, исполняя волю султана, обязался финансировать строительство корабля и оплатить все расходы по плаванию, руководствуясь не столько моими личными интересами, сколько интересами нации.

Но для меня это значения не имело. Мне предложили помощь, о которой я не смел и мечтать. Великодушие оманцев было поистине безграничным. Казалось, мир «Тысячи и одной ночи» все еще существует.

Глава 2. Малабарский берег

Лесоматериал для строительства кораблей оманцы издревле закупали на Малабарском берегу Индии, поскольку в Омане, большую часть территории которого занимает пустыня, материала для такого строительства не найти. Поэтому после разговора с Сайидом Файсалом я в последующие семь месяцев несколько раз ездил в Индию, чтобы приобрести необходимую мне древесину. Индия показалась мне страной прошлого, так и не вступившей в XX век. Несомненные красоты и богатства природы сочетались с нищетой населения, а высокие профессиональные навыки индийских мастеровых — с медлительностью в работе и волокитой.

В поездках по Индии меня сопровождали три человека, выделенные мне в помощь Министерством национального наследия и культуры Омана. Одним из них был Саид аль-Хатими, добродушный осанистый человек с окладистой бородой, неизменно носивший белоснежный тюрбан, принадлежность глубоко религиозного и ученого человека. За его ученость его называли шейхом. Одно время Саид работал учителем в Занзибаре; он говорил на безупречном английском с оксфордским произношением. Кроме того, у него был удивительный голос — настоящий бас-профундо. Саид был приставлен ко мне в качестве переводчика и представителя министерства. Вторым моим спутником был Худайд, кораблестроитель из Сура; его главная обязанность заключалась в том, чтобы отобрать в Индии материал, необходимый для строительства корабля. Это был высокий, довольно стеснительный человек, носивший неизменно дишдашу, как правило бежевую. Его улыбку украшала золотая коронка, которой, как мне казалось, он втайне гордился. Он был заядлым курильщиком, что никоим образом не согласовывалось с моралью благочестивого Саида аль-Хатими, и Худайду вечно приходилось искать закуток, где можно было беспрепятственно покурить, но и когда я замечал его за этим занятием, он неизменно конфузился, хотя ни слова не говорил, ибо, как ни старался, не мог освоить даже основ английского языка. Еще одним моим спутником был Дарамси Ненси, индийский баньян (купец). Несмотря на свой возраст — а ему было под семьдесят — это был энергичный, предприимчивый человек. Он родился в Герате, провел молодость в Индии, а последние сорок шесть лет жил в Омане, в Маскате, рядом с дворцом, держа большой магазин. Дарамси Ненси был поставщиком двора его величества султана Омана, поставляя во дворец, главным образом, бакалею. Однако, по мере того как росли запросы султана, богатевшего на продаже оманской нефти, ассортимент товаров, доставлявшихся купцом во дворец, расширялся, и наконец Дарамси стал выполнять любые заказы, начиная с «Роллс-ройса» и заканчивая фисташковыми орехами. Бизнес Дарамси настолько вырос, что ему пришлось нанять несколько клерков из числа своих соотечественников, индусов, чтобы вести бухгалтерию. Когда Сайид Файсал рассказал ему о моем проекте, Дарамси вызвался сопровождать меня в поездках по Индии, решив, что три его сына вполне заменят его в Маскате. В рубашке и набедренной повязке, из-под которой торчали длинные костлявые ноги, он представлял собой колоритную личность. Мы объяснялись с ним на странной смеси хинди, арабского и английского. Несмотря на свой возраст, Дарамси, казалось, не знал усталости, а в конце рабочего дня, иногда длившегося восемнадцать часов, неизменно открывал свою белую хлопчатобумажную сумку, казавшуюся волшебной. Эта сумка, размером восемь на десять дюймов, была немногим больше конверта, однако, словно демонстрируя ловкость рук, Дарамси доставал из нее билеты, газеты, записную книжку с пометками и наличные деньги, необходимые для покрытия предстоявших расходов.