По пути Синдбада - [7]

Ответ на эти вопросы может лежать в области мифотворчества, в процессе которого и был сформирован образ Синдбада. Возможно, такого человека и не было. Более вероятно, что прототипом Синдбада стал известный арабский купец, совершавший поездки в заморские страны. Постепенно ему стали приписывать путешествия, совершенные другими людьми, равно как и необыкновенные ситуации, в которые они попадали. Так сложился образ Синдбада, купца, на долю которого выпало множество приключений. Это — нормальное явление в мифотворчестве. Берется какая-либо история, приключившаяся с конкретным человеком, потом она обрастает новыми, порой невероятными фактами, после чего к ней добавляют похожие истории, случившиеся с другими людьми, в результате чего и образуется цикл рассказов, объединенных общей канвой. Так создавались известная история Улисса и история морских путешествий святого Брендана. Вполне вероятно, что этим же способом появилась и история путешествий Синдбада-морехода, повествование, в котором описаны приключения сохарских купцов, побывавших в заморских странах.

В первые дни пребывания на побережье Омана мною владели странные ощущения. Мне казалось, что я то и дело перемещаюсь во времени: то нахожусь в привычном XX веке, то оказываюсь в далеком Средневековье. Объяснялось все это тем, что Оман и сам как бы подвис между настоящим и прошлым. Еще за восемь лет до моего приезда в Оман султанат был одной из самых архаических и изолированных от внешнего мира стран. В течение тридцати восьми лет Оманом правил султан с консервативными взглядами, не признававший современных технических достижений. Многие оманцы жили жизнью своего племени, никогда не видели автомобиля и не имели понятия об электричестве. Даже в столице жизнь протекала, как в библейские времена. На ночь городские ворота по приказу султана наглухо закрывались, и в город было не попасть до утра.

Историческая спячка Омана закончилась в 1970 году, когда к власти пришел новый султан. Им стал Кабус бен Сайид, энергичный, предприимчивый человек, получивший образование за границей. Он решил, что страна нуждается в переменах. За несколько лет (на деньги, вырученные от продажи нефти) в Омане проложили современные благоустроенные дороги, в каждом городе появилась больница. Решив покончить с неграмотностью, Кабус ввел в стране всеобщее обязательное начальное обучение. При султане, предшественнике Кабуса, во всем Омане было только три школы, две почты и двенадцать больничных коек при населении в 750 000—1 500 000 человек (точное количество жителей, населяющих эту страну, неизвестно, ибо перепись ни разу не проводилась). При Кабусе количество школ и больничных коек увеличилось во много раз, а работу телевидения и радиовещания начал обеспечивать искусственный спутник Земли. Контрасты между старой и новой жизнью стали поистине впечатляющими. Проезжая по прекрасной горной дороге, можно было увидеть внизу цепочку верблюдов, передвигающихся по высохшему руслу реки в сопровождении диких с виду арабов, вооруженных допотопными ружьями, а затем повстречаться с колонной сорокатонных грузовиков, везущих железобетонные сваи на ближайшую стройку. А во время осмотра старинной оманской крепости с огромными деревянными двустворчатыми дверями, обитыми гвоздями с широкими шляпками, и с амбразурами, сквозь которые пробивались солнечные лучи, стоявшую тишину внезапно нарушал шум реактивных двигателей самолетов Оманских военно-воздушных сил, пролетающих так низко над головой, что виден был герб султаната, изображенный на фюзеляжах.

Впрочем, сложившиеся веками традиции, естественно, не исчезли, и это можно только приветствовать. В день местного национального праздника я с интересом и удовольствием наблюдал за торжественным шествием празднично одетых оманцев. На участниках шествия были красочные тюрбаны, повязанные на различный манер, и дишдаши, белоснежные хлопчатобумажные длинные одеяния, перехваченные у талии блестящим широким поясом, за который заткнут канья, кинжал с серебряной рукояткой; поверх этого одеяния накинут отделанный золотистой бахромой плащ, сшитый из тонкой шерсти.

В один из дней своего пребывания в Омане я отправился в Сур, порт, расположенный на мысе Эль-Хадц, самой восточной точке Аравийского полуострова. Здесь еще на памяти живущего поколения строили торговые корабли, которые выходили из Сура в Аравийское море, а затем шли одни на восток, в Индию, другие — на юг, в Занзибар. В те времена десятки парусных кораблей стояли на якоре у песчаного бара Сура, ожидая, когда задуют ветры с материка, позволяющие выйти в открытое море и начать очередной торговый сезон. Сурские моряки были известны в Кувейте, Бомбее, Дар-эс-Саламе. В оазисах Вахибской пустыни, лежащей за Суром, до сих пор находятся поселения, жители которых торговали с Восточной Африкой. Их корабли привозили в Оман с Малабарского берега Индии лесоматериалы и пряности. В горных деревнях можно было встретить людей, знавших суахили, язык, распространенный в Восточной Африке, куда регулярно ходили сурские корабли. Однако затем произошли серьезные изменения. Перемены в политической жизни Восточной Африки закрыли порты Танзании для арабских судов. Вскоре после этого правительство Индии установило такие высокие пошлины на экспортируемые товары, что торговать с этой страной стало невыгодно. В результате сурский парусный флот оказался практически не у дел. Корабли ветшали и старились, и вскоре от них остались только воспоминания, да и сам город пришел в упадок. (Впрочем, произошедшие изменения большого урона экономике Омана не принесли, ибо благосостояние государства стало определяться значительными доходами от экспорта нефти.)