По прозвищу Адмирал - [4]

Когда последние аккорды «Гадалки» стихли, мама и Таня покинули студию — мама заторопилась домой: ей Киру кормить нужно, а Таня — в больницу: у неё смена, я же, вернувшись к микрофону, продолжил передачу:

— Наши уважаемые радиослушатели в курсе, что обычно в передаче песни звучат по жанрам. Когда военные, когда лирические, о любви, грустные или вот такие весёлые. Сегодня все пять песен будут именно весёлыми. Две следующие песни я буду исполнять лично, и вторая из них, «Белые розы», скорее лирическая. А первая — «Мужиков надо любить». Я немного пережму горло пальцами, чтобы изменить голос, так что не пугайтесь. Это для голоса, конечно, вредно, но исполнение разовое, так что переживём.

После этих двух песен я снова взял слово:

— Песня «Белые розы» сегодня прозвучит дважды. Она не попала в запрещённый список, и её можно было здесь не исполнять, но я решил это сделать и сейчас поясню причину. Дело в том, что мне пришла в голову неплохая, на мой взгляд, идея выпускать пластинки только с музыкой песен, ставших известными застольными, как я надеюсь, куда включат и «Белые розы». Вместе с грампластинками в комплекте должны идти листы с текстами этих песен. Желающие смогут по ним без ошибок спеть разные произведения. Не всегда на время разных семейных праздников, тех же дней рождений, удаётся найти музыканта с инструментом, так что если имеется патефон, проблема будет решена. Ведь чем больше градус выпитого, тем сильнее тянет спеть, и это касается не только женщин. Идея мне пришла из-за отца, вот уж кто любит спеть во время таких гуляний! Слуха нет вообще, поёт так — уши отваливаются, но поёт. Испытывая муки это слушать, а наигрывал ему я, мне и пришла идея с грампластинками. Пусть поёт, я разве против, но подальше от меня, чтобы не резало мой слух. Такие грампластинки я назвал «музыка-караоке». Или просто — «караоке». Переводится это слово как «пустой оркестр» — развлечение, заключающееся в непрофессиональном пении с использованием музыкального устройства, позволяющего петь под заранее записанную музыку. С предложением выпускать подобные пластинки, оформленным как нужно, я пришёл в соответствующую организацию. Меня внимательно выслушали и наложили на эту идею запрет, категорический. Вот я и решил на деле продемонстрировать, что же это такое. В первый раз, как вы только что слышали, я исполнил «Белые розы» сам, чтобы вы знали, как песня должна звучать, и вот после меня её исполнит другой коллектив, солировать будут трое: Игорь Панов, Егор Вольский и Евгений Андреев. Это их первое выступление, так что поддержим их, товарищи.

Отодвинувшись от микрофона, я кивнул, и парни начали. Правда, ещё до того, как зазвучал музыка, они разыграли целое представление, будто дело происходит не в студии, а, например, в каком-то доме, где празднуют день рождения. Пьяненькие голоса, поздравления, звон стаканов, льющаяся в стакан у микрофона вода, женский задорный смех. Сыграли хорошо. Улыбаясь, я показал большие пальцы обеих рук, молча поаплодировал, не касаясь ладонями друг друга.

— Егор, давай заводи гармонику. Крути ручку, — подвыпившим голосом велел Игорь.

— Что будем петь? — тут же поинтересовался тот.

— А давай нашу любимую.

Только теперь зазвучала мелодия, и ребята запели, причём во время исполнения также слышался женский смех, звон посуды и другие звуки. Копировали «Белые розы» так, как пела группа «Ленинград» в будущем. Главный редактор, слушая с остальными своими сотрудниками в дверях, тоже показал мне оба больших пальца, ему явно понравилась игра. Под конец, когда музыка стихла, Андреев, будто этого не замечая, продолжал душевно повторно выводить последний куплет, но его со смехом остановили остальные.

— Всё, Женька, куда разошёлся, кончилась музыка! Ему больше не наливать… Егор, ставь следующую…

На этом представление закончилось, и пока парни выходили из студии, многие слушатели из местных работников хлопали их по плечу. Сыграно было действительно великолепно и задорно. Я вернулся к микрофону:

— Ну а мы продолжим. Сейчас прозвучит пятая песня, заключительная. Исполнять её, в необычной манере, будут студенты Московского музыкального института Максим Творцов и мой тёзка Александр Пахмутов.

Пока они готовятся, я опишу, как она была написана. Называется песня «Яйца Фаберже». Она в списке запрещённых. Сама история, надо сказать, забавная и в чём-то поучительная. Начиналась она так. В прошлом году, ещё до войны, я привёз сестру в Москву учиться на врача. Она познакомилась с другими поступающими, и в свободное время они пошли в музей. Тот привёл её в полный восторг, и сестра подбила меня тоже сходить, описывая скульптуры и красоты, которые видела, в частности, яйца ювелира Фаберже. Это сейчас я знаю, что это ювелирные изделия вроде пасхальных яиц и действительно очень красивые, а тогда у меня сложилась такая параллель: ювелир Фаберже — его яйца в музее. Отрезал, что ли? Тут ещё сестра добавила: «Они так блестят…» Ну не знаю, у котов вон тоже блестят. А что, может и такое быть, мы русские вообще странные. Конечно же я загорелся немедленно идти в музей посмотреть на такую диковинку. Когда я вошёл в зал, где были выставлены яйца Фаберже, и увидел их, я так хохотал… Припоминая этот казус с недопониманием, я советую товарищам радиослушателям, чтобы не попадать в просак, подробнее объяснять собеседникам что и как. Я вот теперь учёный. Когда я возвращался из Москвы к своим, то написал песню об этом случае. Таня, которая её конечно же слышала, почему-то посчитала, что в ней упомянута она, и потребовала больше её не исполнять. Но вот я не выдержал и решил, что её должны услышать все. Правда, сегодня ночевать домой лучше не возвращаться. У Тани крепкий кулачок и удар поставлен. Я это точно знаю, сам ставил. На борту судна переночую, а пока в рейсе буду, она отойдёт. На этом всё, я прощаюсь с вами дорогие радиослушатели до осени, и сейчас звучит эта, на мой взгляд, замечательная песня.