По праву закона и совести - [35]

— Куда те двое направлялись? — спросил Копылов.

— В город пошли. А куда именно — не видел.

— Ну, что вы об этом скажете? — спросил Копылов у Кураго, когда они встретились. — Кто этот майор милиции?

— Старуха — все знавшие об этом говорят — чужому человеку ни за что бы не открыла, — задумчиво произнес Кураго. — Выходит, что впустить в дом она могла или хорошо знакомого, или…

— Милиционера? — подсказал Копылов.

— Точно! Наверняка так! — улыбнулся Кураго.

— Ну что ж, будем искать милиционера.

Одна из соседок убитой Васильевой вдруг вспомнила, что года за два перед этим к той приезжал из Ленинграда внук протоирея. Узнав о смерти деда, он прикатил в Дно на черной «Волге». Со слов Васильевой, внук претендовал на часть наследства. Получил ли он что-нибудь — Васильева об этом умолчала. Приезжавшего внука никто не видел.

«А может быть, внук? — размышлял Копылов. — Среди тех двоих его не было: старуха ведь знала его в лицо, да и зачем был нужен тот маскарад с милицейской шинелью? Но не исключено, что внук навел на дело своих дружков».

Первым же поездом Копылов выехал в Ленинград. В прошлые свои поездки он перезнакомился здесь с половиной сотрудников ОУРа и поэтому сразу же получил себе двух помощников.

— Фамилия умершего священника была Голодковский, а вдруг и внук носит эту же фамилию? Что если поискать? — предложил Копылов.

— А это мы сейчас проверим по картотеке, — согласился один из его помощников.

Вернулся он быстро и принес целую папку подшитых документов.

— Есть такой — Голодковский. — Сотрудник положил перед Копыловым папку.

Тот быстро стал перелистывать документы.

«Голодковский Вячеслав Васильевич, 1937 года рождения, трижды судимый, — читал Копылов, — отец — Василий Михайлович».

Он оторвался от бумаг: все совпадает, ведь умершего протоирея звали Михаил Иванович, выходит, что Вячеслав — действительно внук священника.

— Мне знаком этот Голодковский, — глянув в документы, сказал один из помощников Копылова. — Вячеслав — первостатейный мошенник, каких только жульнических операций он не проворачивал! Занимался даже подпольной штамповкой звезды Сиона и пытался сбывать эти значки еврейским религиозным общинам.

— Как его найти? — спросил Копылов.

— Мы бы сами с удовольствием на него глянули, — засмеялся помощник Василия Сергеевича.

Теперь все усилия оперативной группы были направлены на розыск внука протоирея. Голодковский где-то гулял по Ленинграду, но постоянного пристанища не имел.

— Двух ночей подряд он в одном месте не спит, — обронил в разговоре с оперативниками один из бывших дружков Голодковского.

— Мы забыли про французскую поговорку: в таких случаях надо искать женщину, — полушутливо предложил один из помощников Копылова…

Вера Р. давно порвала с Голодковским, но рассказала много интересного про своего бывшего знакомого.

— Жулик он законченный, — убежденно заявила она, — но на «мокрое» дело вряд ли пойдет, Строит из себя интеллигента, подчеркивает свое чистоплюйство. Среди своих имеет кличку «Граф». Любит чуть ли не каждый день менять сорочки, постельное белье, даже сам сдает его в прачечную.

— А что если нам прачечные проверить? — неуверенно предложил Копылов своим помощникам.

— Да ты что! — взмолились те. — Ты знаешь, сколько в Ленинграде прачечных? Миллионы квитанций!

И все же пришли к соглашению: проверить прачечные. В седьмой по счету наткнулись на квитанцию «Голодковский В. В. Срок получения белья — 26 мая 1970 г.». Копылов записал адрес сдатчика белья, хотя и понимал, что тот вымышленный. На всякий случай проверили: и дома такого, какой значился на указанной в квитанции улице, не оказалось.

26 мая с раннего утра возле прачечной устроили засаду. Голодковский появился перед самым обедом. Оперативники сверились с фотографиями: тот же широкий лоб, утолщенный книзу нос. Голодковский сложил в принесенную с собой сумку белье, поцеловал руку смутившейся молоденькой приемщице и двинулся к выходу.

— А мы вас ждем, Граф, — тихо проговорил Копылов, выходя навстречу.

На вторые сутки после задержания Голодковский пытался передать на волю две записки. В одной он просил некую Родионову уничтожить милицейскую шинель, в другой умолял А. И. Мельцера побыстрее сбыть иконы. 31 мая 1970 года на квартире Мельцера было обнаружено 26 древних икон. В тот же день из квартиры Родионовой была изъята милицейская шинель с погонами майора. Узнав об этом, Голодковский заговорил и выдал своих соучастников: неоднократно судимых Ю. М. Воронова, 1929 года рождения, и Г. А. Майорова, 1934 года рождения. Двух последних удалось быстро найти и арестовать.

— Я к «мокрухе» непричастен! — без конца твердил на допросах Голодковский.

По его показаниям все выглядело следующим образом.

Узнав о смерти деда, Голодковский поехал в Дно и, встретившись со старушкой, прислуживавшей священнику, потребовал свою долю наследства. Та заявила об отсутствии такового. Голодковскому пришлось уехать ни с чем, но в доме деда он увидел множество икон. В один из дней своего безденежья он вспомнил об иконах и предложил Майорову и Воронову «потрясти» старуху. Разработав план ограбления, они выкрали из милицейского общежития шинель, купили в магазине Военторга майорские погоны. Голодковский набросал план расположения дедовского дома и остался ждать в Ленинграде. Воронов и Майоров выехали в Дно.