По праву закона и совести - [33]

— Где же Игорь? — в упор спросил Копылов.

— Не знаю, ничего не знаю, — твердила девушка, кусая мокрый от слез платок.

16 мая 1967 года, спустя 9 месяцев после прекращения дела, следствие было возобновлено.

Расследование дела было поручено старшему следователю областной прокуратуры Г. Д. Балдину. Оперативная группа, возглавляемая начальником УРа Куличковым, срочно выехала в Великие Луки.

Очередной допрос Гультяева. Он держится так же степенно и уверенно. Что, следствию стало известно, что он был против дружбы дочери и Ипатова? Правильно, раньше он об этом не хотел говорить, а сейчас скажет. Да ведь эта любовь настолько вскружила дочери голову, что она совсем забросила учебу. Какой отец не возмутится? Вот он и ругал ее: вначале институт закончи, а потом женихайся. Да, он поместил дочь в больницу в Байрам-Али, навещал ее, чтобы утешить: над ней надругались какие-то хулиганы. Где Игорь? Да вам же, товарищи следователи, известно, какой он был задиристый. Его не раз били в драках. Сам рассказывал как-то, что его давно преследует один местный тип за какие-то старые дела, вот, может быть, и нарвался в тот приезд в Великие Луки…

— Обыск в доме и арест Гультяева? — переспросил прокурор прибывших к нему Куличкова и Копылова. — Где гарантия, что вы на верном пути? А если произойдет осечка? С меня первого спросят за необоснованный арест.

— Мы располагаем данными: Гультяев продает дом и уезжает. Вещи уже распродал. Неспроста это: почувствовал для себя угрозу и удирает, — горячо убеждал Копылов.

— Это меняет дело, — решился прокурор.

В тот же день оперативная группа нагрянула в дом Гультяева.

— Я в жизни так тщательно не искал, — вспоминает Копылов. — Мы буквально все перевернули в доме. Искали и на подворье. Сразу за домом — болотина. Вооружившись баграми, облазили все болото. Тщетно: ни одного предмета, наводящего на след. Полезли в подвал, перекопали там землю метра на полтора. И всю выкопанную яму пропустили через пальцы. — (В розыскном деле сохранилась фотография, сделанная экспертом-криминалистом: Копылов в подвале на карточках пересыпает из руки в руку землю). — И вот в руках — не то камушек, не то какая-то косточка. Осторожно очистили от земли. Точно — кость! Быстро — на судмедэкспертизу.

Заключение эксперта: «Предъявленный предмет является фрагментом кости человека, возраст равен 18–25 годам». Гультяев был тут же арестован.

— Я сам все расскажу, только обязательно отметьте, что делаю я это добровольно, — сразу же заявил Гультяев, когда его доставили в прокуратуру.

Из приговора суда:

«…Боясь разоблачения своих прошлых преступных действий, Гультяев умышленно убил Ипатова и, заметая следы убийства, учинил жестокое глумление над трупом».

Когда Гультяева в наручниках выводили из зала суда после оглашения приговора, он, увидев дочь, бросил на нее полный лютой ненависти взгляд.

«Да, у такого не дрогнула бы рука расправиться и с родным человеком», — подумал Копылов, наблюдавший эту сцену. Из толпы людей, покидавших судебный зал, к Копылову протиснулся высокий старик. Это был Егор Ипатович Ипатов. Сжав обеими руками ладонь Копылова, старик затрясся в сдавленном рыдании и тихо произнес:

— Спасибо вам… за сына… за память о нем…

— Поощрение за это раскрытое преступление? — переспросил меня Копылов и улыбнулся. — Не было нам никакого поощрения за то дело. Обычная наша работа.

6 августа 1968 года приговор в отношении Гультяева М. И. был приведен в исполнение.

— Почему я больше всего участвовал в раскрытии убийств? — повторяет мой вопрос Копылов. — Просто в последние годы перед моей пенсией у нас в отделе наметилась определенная специализация: кто больше по кражам опыта имел, кто — по мошенническим делам. Вот Иван Петрович Лагонский: тот так и считался главным специалистом по раскручиванию «цыганских дел», цыгане его уже за своего человека считали, скольких из них он на скамью подсудимых посадил, а чтут и уважают его до сих пор. А я больше по убийствам специализировался. Да и было у нас за правило: случись что серьезное в районах — немедля едем на помощь местным коллегам. Как и в тот раз — к работникам уголовного розыска Дновского района.

«Мы вас ждем, Граф!»

В седьмом часу утра к стоявшему несколько на отшибе деревянному дому на улице Калинина города Дно уверенной походкой подошел статный майор милиции. Мельком взглянув на номер дома, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Ему пришлось повторить это несколько раз, прежде чем за дверью послышался глухой старческий голос:

— Кого вам надо?

— Я из милиции! Откройте! — потребовал майор.

Дверь приоткрылась, за порогом стояла старуха в плюшевой жакетке и цветастом платке. Майор решительно надавил дверь и, отстранив женщину, вошел в дом.

— Кто в доме кроме вас? — повернулся он к остановившейся в выжидательной позе хозяйке.

— Да кому быть-то кроме меня? — ответила та. — Хозяин помер, вот одна и живу.

— Ваша фамилия Васильева, Анна Ивановна? — строго спросил майор.

— Васильева, — подтвердила старуха, и у нее начал мелко подрагивать подбородок.

Майор отогнул борт шинели и, вытащив красную книжечку, поднес ее к лицу женщины.