По поводу майского снега - [41]
(*) (29) А теперь он, я извиняюсь, самый большой начальник.
5.3. Некролог подписанный
11.XI.82
Сегодня, как и обычно, приехал на практику к 11 часам. В вестибюле было громко включено радио, играла классическая музыка, а потом стали передавать официальное сообщение. Всегда в сообщениях о смерти было "с глубоким прискорбием", а тут сказали "с глубокой скорбью". И я уже понял, о ком пойдет речь. Люди, которые шли мимо - останавливались и слушали. Я успел сдать гардеробщице куртку до того, как назвали фамилию. В лабораторию на седьмой этаж поднялся пешком, для нервной разрядки, хотя лифт работал.
По коридору из комнаты в комнату ходили сотрудники. Одни - с видом плохо скрываемого злорадства, другие - с опущенными физиономиями, не столько печальными, сколько испуганными, большинство же выглядели непроницаемо.
У меня самого настроение было вполне грустное, даже сочувственное; сочувствие было, правда, не то чтобы как к политическому деятелю, а, точнее будет сказать, как к живому существу. Если так подробно расписывать смерть, то хоть кого жалко станет. Хоть курицу, хоть рыбу. Вспомнил, как этим летом привез на дачу рыбу, которая уже на следующее утро завоняла без холодильника, да еще в полиэтиленовом пакете. Собрался ее выкидывать, уже дошел до мусорной кучи - и тут стало ее ужасно жалко. Не как продукт питания, а как биологический объект. Плавала себе в море, потом ее выловили, а теперь она сгниет без всякой пользы. Уже вытряхивал из пакета - может, хоть собака съест, и тут решил все же сначала попробовать самому. Зажарил на сковородке на костре, а потом скушал не без аппетита: при жарении выпарились все гнилостные запахи. Вскоре пришел Главком, спросил: "Уже слышал?". В честь такого эпохального события выкурил с ним сигарету, хотя обычно отказывался. Потом, по моему настойчивому предложению, вышли "на разведку". Ведь почти 30 лет такого не случалось, 30 лет без четырех месяцев: умерший на пенсии Хрущев не в счет.
Сели на автобус, поехали к центру. В везде было полно милиции с карманными передатчиками. В кремлевские ворота одна за одной въезжали черные машины. На Красной площади спешно доканчивали убирать октябрьское оформление и развешивали огромные флаги с черными лентами. А в остальном ничего особенного, только люди несколько суетливее и очереди явно длиннее. Когда проезжали по Большому каменному мосту, неожиданно вспомнил сон, приснившийся месяца три назад, летом на даче. Тоже этот мост, но раз в десять шире и длиннее, чем в реальности. Башни Кремля на другом берегу видны где-то на горизонте. И от башен прямо на меня несутся удивительные и страшные сооружения, наподобие передвижных лозунгов, какие возят на демонстрациях, но не красного, а черного цвета. Размеры тоже громадные. Белые по черному фону надписи и черные флаги. И со всех сторон из динамиков гремит молодой и необычайно ражий голос, который с предельной яростью обличает империалистов и поджигателей войны. И от всего этого, в особенности от голоса - острое чувство предсмертной тоски. К счастью, моментально проснулся.
14.XI.82
Вчера поехал в Ж., чтобы привезти картошки. В сентябре накопали на колхозном поле килограммов сто. Поле до того убирали и солдаты, и студенты, но картошки после них все равно осталось необычайное количество.
Погода очень теплая для ноября. Вчера было плюс 10 градусов, светило солнце. Воздух в лесу по вкусу напоминал недоспелое яблоко. Снег уже выпадал целых два раза и морозы были, как настоящей зимой, но теперь все растаяло.
Остался там ночевать. В августе, наконец, провели электричество. Сидел чуть ли не до 3 ночи - читал и сочинял. В полном одиночестве. Во всем поселке было, наверное, 2 - 3 человека. Точно король сидел. Как в песне на слова Ю. Мориц:
"Я с тобой." "Нельзя, любимый.
Не надейся, не возьму.
В те края дорогой мнимой
Едут все по одному."
В литературные сферы, то есть. Правда, в попутчики мне никто и не набивался.
Сегодня вечером автобус в Хотьково не пошел, пришлось сесть на встречный, в Дмитров. Ехать на 10 минут дольше.
Недавно слышал по вредным голосам, что во время строительства канала возле Дмитрова был крупнейший концлагерь "Дмитлаг". Чуть ли не миллион заключенных. Следующая за Дмитровом станция называется "Каналстрой", есть и другие в том же роде: "Ударник", "Темпы". Смешно, конечно, признаться, но мне кажется, что и вся Савеловская дорога до сих пор сохранила явно лагерный облик. Мост на пересечении с каналом окружен столбами с колючей проволокой, а в будке рядом с полотном стоит часовой. До сих пор стоит. Ярославская дорога ведь явно важнее Савеловской, но даже на ней часовых возле мостов не ставят.
Кроме того, почти каждую поездку замечаю там неприятные компании, не только хулиганские, но и явно уголовные. (В отличие от той же Ярославской, где чувствуется близость Троице-Сергиевой лавры: встречаются бабки в платках, читающие религиозные книжки и мужчины поповского вида - с волосами и бородой, хотя и в штатском.) В этот раз какие-то пьяные парни всю дорогу дубасились в тамбуре. Целый час, хотя и с перерывами на отдых. Время от времени возвращались в вагон, мирно разговаривали и обнимались. Затем опять ссорились и говорили друг другу: "Может, пойдем выйдем?". Выходили и в тамбуре возобновлялись вопли и грохот.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.