По памяти и с натуры - [30]

— Я от них всего могу ждать. От соседок. Так и следят, так и следят за мной… А уж милицию три раза вызывали… Тсс!

После новой паузы баба Капа потребовала:

— Вы, гражданочки, вот что: вы лекарства мои сейчас от меня не выносите! Мало ли чего…

— А как же? — недоуменно протянули гостьи.

— А так вот. Мне, знаете ли, из-за вашего здоровья в тюрьму садиться не расчет… Тем более и сумки порядочной с вами нет. Некуда спрятать бутылки… Придете другим разом. А сейчас нате, отхлебните каждая, так уж и быть…

И она сунула в руки Вале зеленый флакон, а Ольге Николаевне — поллитровку с голубоватой бурдой. Женщины пытались протестовать: «Как это — сейчас? Почему?!» Но баба Капа топнула на них ногой:

— Не разговаривать! Хотите, чтобы услышали нас?! Пейте сразу, не то больше сроду вам не дам ничего! Ну?!

И женщины отхлебнули. Пока они вынимали самодельные бумажные пробки и прикладывали ко ртам стеклянные сосуды, старуха все прислушивалась к тому, что делается в коридоре… Ее заставил повернуться двойной вопль, огласивший комнату.

— Тсс! Тихо, — рявкнула, хотя и шепотом, целительница. — Что вы, очумели?!

— Что… что… что вы нам дали? — проблеяла Валя, отплевываясь на пол.

— Тихо ты! Как — что?! Лекарства. Ну пользительные снадобья… Тебе — от сердца. Ей — от желудка.

— Мне, мне, мне нужно было от сердца! — простонала Ольга Николаевна, гримасничая и раскрывая рот.

— А мне вообще не надо лекарства, — простонала Валя, — я для мужа у вас просила!

— Да тихо вы! Я кому говорю?! — уже кричала хозяйка комнаты. — И вообще пошли вон отсюда! Обе и сразу!

— Да чтобы мы оставались у такой халды?! — в полный голос завопила Ольга Николаевна. — Валя, пошли! Мы… мы… мы… прямо в милицию!

При слове «милиция» баба Капа переменилась до такой степени, что ее нельзя было узнать. Любезнейшая улыбка раздвинула губы. Глаза ласково сощурились. Воркующим голосом она зачастила:

— Куда же вы, куда вы, дамочки?! Так это же я пошутила. Посидите, я кофейку согрею… может, ликерчику хотите?

Но Валя уже поворачивала ключ в дверном замке. А вторая гостья напирала на свою подругу, повторяя в сердцах:

— Идем, Валечка, скорее! Мы ей покажем, старой ведьме!

Лицо у бабы Капы снова омрачилось. И, понимая, что терять ей больше нечего, она завопила дурным склочным голосом:

— Вон отсюда, вертихвостки проклятые! Так я вам и дала лекарства! Я, во-первых, этим сроду не занималась и не занимаюсь! Пошли, пошли вон!

Обе женщины бежали к выходной двери по коридору. А из прочих комнат квартиры выглядывали соседи, понимающе кивали головами и говорили:

— Наша-то Капа никак не угомонится… Опять, видать, своей стряпней угостила кого-то… Вишь, как бегут!

1969 г.

КТО ПРАВ?

Сценка

Действуют:

Корнеева — участковый терапевт районной поликлиники, 35 лет.

Прохоров — шофер, 29 лет.

Маленький кабинет в поликлинике. Стол, кушетка, обитая клеенкой, весы, вешалка, шкаф с бумагами и прочее.

Открывается занавес. Корнеева, в белом халате и шапочке, сидит за столом, записывает в толстую подшивку истории болезни. Ее лицо прикрыто марлевой маской.Корнеева (закончив заполнение листа, встает, подходит к двери в кабинет, вызывает). Следующего попрошу. (Садится на свое место.)

В кабинет входит Прохоров. У него перебинтована грязным платком рука, на лице — синяки, на губе — струпья, пластырем залеплен кусок шеи. Все это производит комическое впечатление. Говорит хриплым голосом и очень невнятно. Очевидно, он прикусил язык и с трудом ворочает им во рту.

Прохоров. Здравствуйте.

Корнеева. Здравствуйте. Ваше направление? Садитесь.

Прохоров. Нет у меня направления. Неужели нельзя оказать человеку помощь без бумажки? (Сел на стул.)

Корнеева (осматривает пациента). Что с вами?

Прохоров. Вот — все, так сказать, налицо…

Корнеева. Где это вас?

Прохоров. Производственная травма.

Корнеева. Непохоже.

Прохоров. Как — непохоже?! Выпал из кабины грузовика по причине, что дверь плохо закрывается. На полном ходу вылетел!

Корнеева. А машина?

Прохоров (подумав). А машина?.. Э-э-э… машина пошла дальше.

Корнеева. И далеко пошла?

Прохоров. Кто?

Корнеева. Машина?

Прохоров. А-а, машина она это… э-э-э… я ей крикнул: «Куда ты?» Ну она остановилась. Машина.

Корнеева. От одного окрика?

Прохоров. Ага. То есть, нет. Не от окрика, а оттого, что я догнал, прыгнул в кабину и дал тормоз.

Корнеева. Так. Допустим. А вы всегда так плохо разговариваете?

Прохоров. Зачем?.. Это я прикусил язык, когда летел из кабины.

Корнеева. Ну-ка, поверните лицо. Да-а-а… здорово вас покорябало… С обеих сторон.

Прохоров. Так я же с насыпи покатился вниз. (Круговым движением руки показывает, как он падал.)

Корнеева. А вы не были пьяны?

Прохоров. Кто? Я? С чего вы взяли?

Корнеева. Судя по вашей травме…

Прохоров. Я вообще не пью!

Корнеева. А сегодня?

Прохоров (отвернул лицо и прикрыл рукой рот). А что — сегодня? Сегодня я капли не взял в рот… Кхм…

Корнеева. Оно и видно. Так. А теперь говорите, как было на самом деле?

Прохоров. Так я же… я все по правде вам изложил…

Корнеева. Кто вас ударил? И — за что?

Прохоров. Так я же… Кабина-то у меня — высокая: все ж таки грузовик, пятитонка!

Корнеева. Это было вчера вечером? На Зарайском шоссе?